– Мне бы пару Змеев Горынычей или, какого-нибудь завалявшегося богатыря, я бы всю молодёжь перевоспитала.
Народ в зоне постоянно менялся, скучать некогда было. А тут, ещё, в конце месяца, меня в Варшаву пригласили, на слёт Властелинов зон. Я наехал на жену:
– Сколько вы зон с дедом продали?
Она молчит, как партизан на допросе:
– Но мы же никого не обманули!
***
–Лиля! Где ты спряталась, несносная девчонка? Это не гриб, а калифорнийский таракан. Я тебе дала сачок, чтобы ты ловила бабочек, а не летающих ящерок. Отнеси эту гадость на место откуда взяла. Нет, это не сказочные колобки, а чернобыльские ёжики. Лиля, ты опять притихла? Хоть изредка отзывайся. Нина Павловна не могла объяснить своей дочери, чтобы не привозила внучку к ней на работу. До дочери не доходило, что зона наблюдений биолога первой категории, не место для присмотра за маленькой девочкой. – – Но радиации давно нет, и тебе всё равно, делать нечего.
Чернобыль, условно считался обеззараженной зоной с популяцией редких видов животных, мирно существующих с мутантами. Лиля далеко отбежала от бабушки, заигравшись с венериной мухоловкой. Растению было скучно, и оно оплёвывало прохожих дохлыми мухами, они прилипали к одежде как снаряд пейнтбола. Лиля уклонялась и старалась избежать атаки свирепого растения. Под кустом сидели лысые ёжики и аплодировали каждому попаданию снайпера. Лиля нашла это. Она не знала, что оно такое. Там была кнопка, похожая на, тангенсу детского телефона. Лиля нажала её, и через некоторое время, коробка заговорила:
– Алё, Друз двадцать девять слушает.
Лиля посмотрела по сторонам, никого не было, говорила коробка:
– Груздь двадцать девять ты где?
– Не груздь, а Друз, а ты кто?
– Я Лиля.
– А ты лиля чего, молока или воды?
– Ну вот, ещё! Не воображай! Я Лиля Морская.
– Морских лиль не бывает, есть только мили. Я по компьютеру проверил.
– Дурак!
И Лиля забросила коробку в кусты, чуть не прибив лысого ёжика. Ёжик показал кулак.
– Тоже мне, Груздь двадцать девять!
И девочка пошла навстречу к бабушке.
– Внученька, кто это тебя так обидел? Что все смешинки с лица сбежали?
– Груздь двадцать девять.
– Ох уж эти грибы, так и норовят маленькую девочку обидеть!
– Стоп. А почему двадцать девять?
– Он так представился.
Для Нины Павловны это было что-то новое.
– Девочка моя, тебе через год в школу, говорящих грибов не бывает. Это всё твои фантазии.
На этом нравоучения бабушки закончились, и она снова ушла с головой в рабочие журналы с таблицами и эпюрами, а Лиля побежала искать коробку в этих колючих кустах с лысыми ёжиками.
О пропавшей шестилетней девочке в зоне работы лаборатории биологов мы узнали из социальных сетей. Три дня различные службы, с привлечением собаководов и экстрасенсов искали девочку, но бесполезно. Единственный свидетель – бабушка, сообщившая о пропаже, была увезена скорой помощью с обширным инфарктом. В соц. сетях выступила мать девочки – шестилетней Лили Морской, с просьбой помочь в поисках. Экстрасенсы её не видят ни среди мёртвых, ни среди живых. Друз двадцать девять крутился перед монитором. Новые игрушки надоели, а папа с мамой не хотят играть с мальчиком.
– Боня! Ты видел фотографию – ровесница нашего сына, и пропала недалеко от того места, где был саркофаг ЧАЭС?
– Видел. Фамилия красивая- Морская.
– Лиля? Я её знаю. Я с ней вчера разговаривал. Грубая, не воспитанная девочка, хулиганка. Меня грибом обозвала и дураком. Я ей больше не звонил.
Мы оба уставились на мелкого:
– Друз, как ты ей звонил, откуда?
Он убежал в свою комнату и притащил пейджер (говорилку с слушалкой, подаренную мне когда-то пресс-секундантом. Я про неё даже забыл, а мелкий нашёл. Дети всегда находят то, что не нужно) Инициативу расспроса мелкого взяла в руки Роза. У мамы совсем другой подход к ребёнку. Сын, с Роз, всегда более откровенен был. – Друзик, не обижайся на девочку, она пропала. Ей холодно, страшно, а вокруг злые звери, скажи маме, как ты ей звонил?