– А, в пятак?
Таким образом они стимулируют коренных евреев, с африканскими корнями, к изучению русского языка. Потому, что, когда в полиции пытаешься объяснить, как выглядит этот мерзкий тип, и даже находишь его на фотографии, то он оказывается министром культуры одного из вассальных России, государств, который приезжал с женой, детьми и парой соседей, в деловую командировку, и улетел из Израиля две недели назад. Тебе выписывают штраф за подстрекательство к международному скандалу, и ты уходишь с разбитым носом, но счастливым, что легко отделался. Так мне никто не объяснил, что выражает это словосочетание:
– А, в пятак?
И за что меня ударил русский?
Я слушал излияния еврея, нашедшего родственные уши, и как истинный иудей ортодокс, кивал головой, выражая сочувствие, он даже не догадывался, что стараниями моей бабушки, я не только не знал ни одного из еврейских языков, но даже забыл все одесские приколы, на которых вырос. Мой компьютерный мозг, с опозданием в пару часов, выдал перевод слов собеседника, который. давним–давно забыл о моём существовании.
Мне уже надоело изучать районы Хайфы, здесь, как в Одессе – всё очень просто, если тебя пытаются ограбить, это свои, В Хайфе на каждые десять отдыхающих приходится один полицейский, на всех перекрёстках камеры, но, когда нужно, нет никого. Все ушли на фронт. Самое последнее дело, обращаться в Израиле к полицейским, они сначала достают дубинку, потом думают.
– Наверное он прав?
– Кто прав? – вмешался мой жилец по номеру. Мне из-за капризов этой молодой невесты, пришлось всё же, поменять гостиницу.
– Сосед мой прав. Он посоветовал мне побывать в Хайфе и сказал, что я прожил не зря.
Старый араб вышел из номера, а через несколько минут залетела бригада медиков и упаковала меня в смирительную рубашку. Я не стал применять сверх способности, с завидным терпением сдал все анализы и прошёл все тексты. Главный врач извинялся о причиненных мне неудобствах: поступил анонимный звонок от неизвестного доброжелателя, в котором, с неприкрытым арабским акцентом, очень взволнованно, на уровне истерики, говорилось о сумасшедшем, разговаривающим с самим собой и прощающимся с жизнью. Звонок был короткий, а сумасшедший – чистокровный араб. Для меня, в некотором смысле это был комплимент, мне не приходилось оттачивать свой арабский вживую.
Интуиция и здесь меня не подвела, я не успел ещё купить билет в Одессу. А в гостинице мой счёт прерывался только завтра. Я полностью доверился благосклонности судьбы и, наконец, расслабился. Был последний мой день пребывания в Хайфе, и, вообще, в Израиле. Я, плюнул на все суеверия и сплетни, решил пройтись по местному «Привозу», чтобы купить себе что –то одесское, как сувенир – в память, что я побывал в Израиле. Мне откровенно понравилось, прикольно так, здесь, даже не зная иврита – ты еврей, русский – но еврей. Я настолько уверовал в то, что меня невозможно надуть, и я отношусь, к избранной богом нации, что только в последний день понял, что ошибся, и крупно ошибся. Я шёл торговыми рядами, как крейсер, рассекающий волны аферистов, предлагающих от всех видов услуг, до всевозможных земельных паёв и сертификатов на Луне и планетах звёздной системы. Но меня на мякине не проведёшь, мозг сразу отбраковывал их попытки. Мой взгляд тормознулся на девушке, стоящей в стороне, она, тайком из-за старинных очков, с круглыми стёклами, любовалась моей фигурой. Мозг среагировал мгновенно, было такое ощущение, что находишься под оптическим прицелом. Я не знаю, почему, я проигнорировал сигнал опасности. Ведь был сигнал. Вместо того, чтобы улетучиться и незаметно скрыться, я подошел к этому «синему чулку», лет девятнадцать, и поинтересовался, что может быть, очаровательная незнакомка желает что-нибудь продать? Девушка покраснела, но я почувствовал, что ей приятно, что я разговариваю с ней. Я поинтересовался ассортиментом товара. Девушка почти ничем не отличалась от прочих аферистов, только торговала более приземлёнными странами и давала гарантию.
– Честное слово, я вам дам попробовать вкус покупки, если не понравится – сделка не состоится, вы только скажите, какие вам земли подобрать.
Я ориентировал её на бывший Союз. Она склонилась над маленьким продолговатым ящиком, из-за которого я принял её за торговку семенами цветов. Стала комментировать:
– Есть Псковская губерния, почти весь Дальний восток.
Пошёл развод. Я интересовался ценой, как будто заинтересовался товаром. Дорого, очень дорого, цена колебалась в пределах миллиардов шекелей.