– Что ты делаешь в моём офисе и пользуешься моей дезактивационной камерой?
Блин, в такое глупое положение я не попадал, с момента рождения. Но этот наглец, этот – национал –социалист или как его там…Я старался не терять авторитет, но уже тогда у меня появились первые очаги неуверенности. Я оглядел квартиру. Нет, не ошибся – это был мой дом, то есть моя квартира, моя собственность, мои занавески на окнах, их повесила ещё моя бабушка, наш – советский холодильник «Зим», погоди – у меня была «Бирюса». И комната стала немного просторней, а куда делась кровать и телевизор с кондиционером? Этот хам спёр мой ноутбук, он как раз лежал на том месте, где он бросил свою каску. Второй мыслью, что пришла в мою голову, была…, мне захотелось настучать ему в рыло! Наглец! Он смотрел на меня такими глазами, как будто это я вломился в его дом.
– Вы хотите сказать, что это ваша квартира?
– Нет, это мой офис, но я тут живу, и он раскрыл двери, вмонтированного в стену гардероба, там моей одежды не оказалось, вместо неё был скелет какой-то раскладушки или кровати на пружинах. Тогда я понял, это либо не мой город, либо я забыл где живу.
– Это Кёльн?
– Что Кёльн?
– Где мы находимся?
– А, Кёльн, Кёльн! Сейчас я вам покажу Дрезден с Бранденбургскими воротами и Капитолием, или как там – с Рейхстагом и он отодвинул штору на окне.
– О, бог ты мой! Где мы?
– Это Припять, а там Чернобыль и атомная станция. Он поправился – бывшая атомная станция.
Мы, по всей вероятности, находились над уровнем третьего этажа. За окном кто-то летал и заглядывал к нам в окно.
– Это кто?
– А, это? Не обращайте внимания.
И собеседник задёрнул штору.
– Ну что убедился, что это не твоя квартира, и совсем не Кёльн?
Потом помолчал и улыбнулся такой знакомой, ехидной саркастической, одесской улыбкой:
– А ты прав, это больше на Бухенвальд похоже, как увидишь, сразу на бухаться хочется.
Я стоял голый, у дверей душа, прикрытый слегка чужим казённым полотенцем с фиолетовым штампом инвентаризации и искал свой халат. Но, не вешалки, не халата, не одежды
– Хайфа.
– Что?
– Не обращайте внимания.
Халата и трусов я не нашёл. Этот, … как его, понял, что я ищу. – Там, на полочке, рядом со свинцовыми штанами и бахилами.
– И чем?
Он отмахнулся, показав на свои тапочки. Но потом поняв, что я не въехал, подошел сам, протянул руку к антресоли и вытянул то, что я даже по телевизору уже не видел, у нас даже в армии таких не было.
– Не бойся, одевай, про дезактивированные, не заражённые, не бои'сь – не отвалится!
Ну, что ж, это было всё равно лучше, чем стоять голым, и я влез в летние подштанники с инвентаризационным номером. Мой костюм висел на спинке стула, как приложение к той издевательской ситуации, в которую я попал. Я подошёл к зеркалу на стене, побитому чёрными пятнами, посмотрел на себя, да, нет, было всё в порядке: я стоял в кальсонах, но с телом второй жизни. А почему так не везёт?
– Хайфа, сплошная Хайфа!
– Не понял!
Теперь уже атаковать начал он – мой собеседник, предварительно открыв для меня бутылку с «Боржоми», и это было вовремя, у меня сушило горло, я сразу, одним глотком опустошил пол пузыря. Какой никакой, а жест доброй воли. Я одел свою одежду, вытащив из карманов всё: Евро, шекели, билеты на самолёт. Этот, во фраке, ел меня любопытными глазами. Мне всё равно хотелось ему заехать в пятак. А, бабушка мне говорила, что убрала все русские гены из моей крови. Но когда, последним я достал свой липовый сертификат, этот…, побледнел и рухнул на пол, у моих ног, испугав меня.
– Хозяин, Властелин. А я думаю кого проведение принесло? И как вы очутились в нашей зоне, без прохождения контроля. Хозяин, газда, Властелин! Вот это новость!
Я ощутил всеми фибрами души, что здесь мне рады.
– А пресс-секундант – это как?
– Обычно. Я отвечаю за всю информацию, за всё что происходит в зоне на всех уровнях, а ещё я – хранитель времени.
У меня сложилось впечатление, что моего подчинённого нашли в капусте на одесском Привозе, а я чего-то не догоняю. Я сделал умное лицо и спросил:
– И, что такое может случиться в вашей зоне?
Мой собеседник, аж подпрыгнул.
– Не в нашей, а в вашей. Не мы, а вы создали эту зону. До вас такой зоны не было, и он подал мне очки, похожие на те, в которые слайды вставляют. Я одел, и отшатнулся, поспешил снять этот ужас.
– Что, не нравится? Добро пожаловать в зону, мужик!
Мне показалось, что он в последний момент исправил своё последнее слово. А через очки я увидел миллионы исковерканных жизней, фрагменты приведений погибших, и тех, кому врачи не дают родиться, по вине Чернобыля. Это был поток, непрерывный поток уродов, выстроившийся ровными парадными колонами, эта – демонстрация уродства до сих пор стояла перед моими глазами. Пресс-секундант подарил мне эти очки, чтобы я время от времени их одевал, чтобы никогда не забывал тех, кто тебе подчинён и о ком ты обязан заботится, мой властелин.