Что так отвесно падает с небес,
Любой из нас, хоть грешен, хоть прекрасен,
Пройдя сто метров — исчезает весь!
И так тревожно видеть это нынче,
Когда всё ненадежно, даль страшна,
Когда на ёлке ворон вора кличет,
И с юга к северу ползет война…
Всё кажется печальным, нереальным,
Невозвратимым, скорым, словно снег.
Исчезнем все за поворотом дальним —
В пространство, в белизну, во тьму, навек!
Давно не видно колеи тележной…
Куда идем — никто не разберет!
Луна утопленницей бродит нежной
И белым ликом светится сквозь лёд.
Стою под елью, сердце онемело,
Ресниц тяжелых сходу не поднять.
Снег из меня снегурку лепит бело,
Я поняла — костра не миновать!
***
Сквозь футуризм и коммунизм,
Сквозь акмеизм и ленинизм,
Через поля и темный лес
Прошла и долго стыну здесь,
В пространстве мраморных снегов,
Где льются лилии на бровь,
Где выгиб длинного крыла
Заря багряным обвела.
Какой здесь ветер, и белынь.
А ночью вьюга, как полынь,
Качает марь туда-сюда,
И — немота глухого льда.
Сюда уходят насовсем?
Иль это призраков гарем,
Что старый Демон стережет?
Мне надоел бездушный лёд!
Тихонько таю, словно снег.
Теперь куда? В грядущий век.
Меня здесь нет, лишь целый год
Мою вуаль позёмка вьет.
Диана Кан МОСКВА, МОСКВА...
***
Уже неважно, что с тобой,
и что со мной, неважно...
С тобою ветер-листобой,
со мною дождик-листогной...
Что ж, сделал выбор каждый.
Осенний выбор невелик.
Кто там лицом к стеклу приник,
расплющив нос курносый?
Неужто это наша дочь
наивно хочет нам помочь,
с окна стирая слёзы?
Она глядит, а мы идём...
Вон мама под руку с дождём,
в обнимку с ветром папа.
И ветер, папин друг,
вот-вот, сорвавши с папы,
унесёт единственную шляпу.
Сорвёт с озябшей мамы шаль
(а маме шаль ничуть не жаль!)
и унесёт на небо.
А поутру её вернёт,
и шаль на город упадёт
пушистым первым снегом.
Но что с тобой и что со мной?
Вопрос наивный и смешной
не озаботит граждан.
И только жаль бедняжку-дочь
она не сможет нам помочь.
Свой выбор сделал каждый.
***
С юностью покончено... И точка!
Я ее проплакала, пропела,
втиснула в рифмованную строчку,
и строка по свету полетела.
Расставаясь, я не голосила.
Головой вослед лишь покачала.
С потаённым вздохом отпустила
и с победой ждать не обещала.
Отпустила юность я... И точка!
Даром слёз не тратила на сборы.
А она во сне приходит ночью
и в глаза глядит с немым укором.
Что так опечалилась, подружка?
Горевать о прошлом слишком поздно.
Женская поэзия-кукушка
бросила детей в чужие гнёзда.
***
Глубинка русская, держись!
Трудись, родная, дотемна!
Такая, знать, приспела жисть,
что ты столице не нужна.