Да, действительно, как это русский поэт (а тогда еще и советский!) вдруг да древнегреческого бога зауважал?
Ночью вытащил я изо лба
Золотую стрелу Апполона.
Кошмар! Не иначе, как научил его этому Бондаренко. "Поскольку у него одно крыло сильно свисает над Тель-Авивом, а другое над Рязанью…" — пишет о В.Бондаренко В.Сорокин в этой статье "Народность и миф" (речь о Высоцком и Есенине). И я подумал: может когда-то и над Грецией его крыло свисало? Ведь по Сорокину получается, что сначала критик поэта учит, а потом уж поэт пишет. Вот и Вадим Валерьянович Кожинов "заставил", "задвинул" Юрия Кузнецова, буквально туда, где Макар телят не пас:
С голубых небес в пору грозную
Книга выпала голубинная.
Кто писал ее — неведомо,
Кто читал ее — то загадано.
Я раскрыл ее доброй волею.
Не без помощи ветра буйного.
На одной строке задержал судьбу,
Любоваться стал каждой буковкой.
Что не буковка — турье дерево,
А на дереве по соловушке,
А за деревом по разбойнику…
Неужели Родину здесь узнать нельзя? Даже, если хотите, современную Родину? Да разве же поэт не о ней, а о чем-то другом печётся? Вадим Кожинов в те годы вовсе не "уничтожал" поэта, а наоборот прояснял его творчество для читателя, которому могло показаться, что поэзия Ю.Кузнецова, как сказали, "туманно-мифологическая": "Юрий Кузнецов не новатор, но просто поэт своего времени, воплощающий его своеобразие. С другой стороны нельзя не заметить, что твореству Юрия Кузнецова присуще самое глубокое(!) внимание к прошлому, к давним и даже древнейшим стадиям истории поэзии, особенно к древнему эпосу и мифологии, что со всей очевидностью выразилось в целом ряде его произведений". Это из вступительной статьи к изданию книги Ю.Кузнецова "Стихотворения и поэмы", 1989 г., издательство "Детская литература". И — никакого "лжехвалительства" или лжехулительства здесь нет. Кстати, "лжехвалительства" всегда поэтам не хватает, откуда у них и "ячества" берутся. Самые лучшие наши поэты всегда ходят недопонятыми, недохвалёнными… Излишней хулы или всяческих кривотолков — сколько угодно! Необычную образность Кузнецова путали с новаторством или безнравственностью такого, например, образа, как "Я пил из черепа отца", пока тот же Кожинов не обьяснил, что "поколение поэта — лишилось возможности сесть за стол с отцами; сыновьям осталось только то, что лежит в могилах…"
Кожинов объяснил и поэму "Дом". "В качестве поэм нам преподносятся либо повести в стихах, изображающие события, о которых можно и даже лучше было бы расска- зать в прозе, либо непомерно затянутые лирические стихотворения. Поэма "Дом" подлинно эпична и в то же время нигде не теряет истинной поэтичности". А вот как об этой поэме пишет Сорокин: "Читаешь, читаешь, нет краю, нет охоты читать дальше". Имеет право человек, что тут скажешь… на любой строчке прекратить чтение. Но ведь Сорокин нам ещё показывает эту неинтересность, цитируя двадцать строк, эту "неохоту" вникать в суть дела. Но я почему-то вник и признал последние четыре строки… даже боюсь вымолвить, чтоб не обозвали потом "лжехвалителем":
Недолго младший сын гадал,
Раздался свист друзей,
Уехал и в Москве пропал
По глупости своей.
Боже мой! Ведь это ж Кузнецов о себе написал. В этом вся его биография! Ведь он же действительно "пропал" для своего родного дома, как наследник, как хозяин, как фермер, допустим, кубанский строитель… и т. д. Ведь он и пил-то всегда "за успех безнадежного дела", то есть за поэзию. Писание стихов у серьезных людей всегда считалось "глупостью". А я уверен — и сейчас процентов семьдесят грамотных читателей так и считают. Иначе кое-кто из них не налетал бы с "вилами" на критика Владимира Бондаренко, приподнявшего завесу обыденности над поэтом. "Юрий Кузнецов это не просто небожитель нашего Олимпа, На нашем Олимпе его можно было бы назвать Зевсом…". "Осадок золотой" есть почти во всех поэмах Ю.Кузнецова, но он его никогда не навязывал читателю, "осадок" этот надо уметь найти, доверяя поэту, его таланту, а не просто "читаешь, читаешь"…