Михаил Годенко, балтийский моряк, воевавший всю войну на флоте в своей последней повести "Исповедь для внука" описывает разговор с внуком и его друзьями:
"— Дед, да ты никак Берлин брал?
— Брал, — утверждаю, не моргнув глазом. — Конечно брал, сынок! Каждый солдат и каждый матрос, в каких бы водах он ни плавал, какие бы поля ни утюжил брюхом, какие бы села ни оставлял, какие бы города ни отвоевывал заново, брал Берлин. Брал!
— Ну, дед, тебе цены нету! Да, были люди в ваше время, — начал он перефразировать известные строки, — не то, что нынешнее племя, богатыри, не мы! — воскликнул с горьковатой улыбкой.
Я, нащупав его локоть, пожимая, стал успокаивать:
— У вас, хлопцы, всё впереди. Надо верить: возьмете и вы свой Берлин!"
Об этом и шла речь на вечере в Орле. Каждый из выступавших, — и прошедший всю войну от Перемышля до Праги военный корреспондент, а ныне армейский летописец Семен Борзунов, и Михаил Лобанов, раненый на Курской дуге и стойкостью духа перемогший не только тяжелейшее ранение, но и тяжелейшую битву за русское слово и русский дух, и пламенный, высекающий искру словом, порывом и неугомонностью своей поэт Егор Исаев, и морской юнга Михаил Годенко, сказали самое сокровенное. Да и кому же еще говорить, как не детям! Никому во всем мире, спасенном и существующим их волей и силой, не нужна наша Победа, кроме нас и наших детей. Как же хороши, как светлы были они на сцене, как много хотели они высказать, донести ребятам! Настоящая рота, исполненная внутренней правды борьбы за правое дело, и не только тогда, но и всё долгое время после Победы. Победители! Вопреки всему. Выступали и их наследники по литературе, по военному делу — Виталий Носков и Сергей Котькало. И от того так же было светло на душе у ветеранов.
Марина Ганичева, главный редактор детского журнала "О Русская земля!"
Материалы полосы подготовил Александр ДОРИН
Владимир Бондаренко
ВЕРА ИЛЬИНИЧНА, МАТЬ ДЕВЯТИ СОЛДАТ
Я видел бабушку в свою первую с родителями поездку в Архангельск. Помню встречу на вокзале, моста еще нового не было, и мы на моторке однорукого инвалида войны дяди Коли добирались до Гидролизного, где и жила бабушка Вера Ильинична. Она тогда ещё держалась как могла после своих четырех инсультов. Старалась ухаживать за нами, своими внуками от младшенькой дочки Вали.
Поморка всей статью своей, голубоглазая, светловолосая, Вера Ильинична в жизни была чрезвычайно скромна и никогда не предъявляла никаких претензий ни государству, ни местным властям. Жила своей собственной жизнью, работала с раннего детства в деревне Некрасово. Родилась Вера Ильинична Некрасова 30 сентября 1882 года. Отец её Илья был хорошим кровельщиком и с бригадой холмогорских мастеров ещё до революции уехал на строительство домов в Петербурге. Крыли крышу, он случайно поскользнулся, упал и разбился насмерть. Вскоре умерла и мама. Поневоле Вера Ильинична в шестнадцать лет уже вышла замуж за приглянувшегося ей парня Ивана Галушина из соседней деревни Ломоносово. Там и родила не много не мало — двенадцать детей. Из которых девять воевали на разных фронтах финской и Великой Отечественной войн… А шестеро отдали свою жизнь за родину. Тогда казалось, ну и что особенного? Как говаривал маршал Жуков, когда его спрашивали союзники, надо ли было в лоб штурмовать Берлин: "Русские бабы ещё нарожают". Только сейчас уже задним умом начинаем понимать, что, может быть, главными авторами Великой Победы и были эти самые русские бабы, дававшие нашей армии и нашим полководцам стойких и верных, терпеливых и выносливых, мужественных и надёжных воинов. Они не только рожали по девять солдат для армии, они воспитывали русских бойцов. Ибо сегодняшние женщины, если и рожают по одному- два, то воинов из них не готовят.
Моя милая, дорогая бабушка Вера Ильинична, мать девяти солдат! И что бы делали самые знаменитые и прославленные маршалы, если бы на Руси не было таких, как ты? Сейчас, когда таких, как ты, просто уже не существует, и Россия еле-еле может наскрести солдат на локальный конфликт в Чечне — что будет, если повторится некий глобальный военный кризис? Поднимать сразу руки вверх? Техникой воевать, подобно американцам, мы не умеем, что та же Чечня показала, где по-прежнему жалели авиацию и снаряды, отправляя на передовую наспех одетых и всё также плохо вооружённых бойцов. А людских ресурсов у нас уже давно нет. Исчезли такие, как ты, одна из миллионов русских женщин, в голоде и в холоде растивших детей, не получая от государства на воспитание ни копейки денег. Но кто-нибудь сказал хоть слово на нынешнем юбилее победы о солдатских матерях? Не тех, лживых сегодняшних псевдосолдатских откормленных матерях, ратующих за уничтожение любой русской армии, охотно встречающихся с чеченскими полевыми командирами и потому претендующих на Нобелевскую премию за свой вклад в унижение России. А тех, кто отправлял своих детей на фронт, а потом получал одну за другой похоронки. И никаких пенсий и наград, никакой государственной заботы. Вот и сейчас на её могиле в Архангельске полусгнивший фанерный столбик и ничего более.
И это — мать первого в России десантника, ставшего за свой подвиг в марте 1945 года Героем Советского Союза и зачисленного навечно в списки воздушно-десантной дивизии, долгое время располагавшейся в Кировабаде? Может быть, командование ВДВ возьмёт шефство над её могилой?
Всего у бабушки было двенадцать детей. Трое старших умерли ещё до войны. Один — четырёх лет. Один — двадцати. Третьему — Павлу — было уже около сорока, была и своя семья, умер перед самой войной. Муж её Иван тяжело заболел ещё в начале коллективизации. А вскоре и умер в 1935 году от инсульта. Он был хорошим сапожником, этим ремеслом и кормились все. В отца пошёл сын Евгений. Он и в Архангельске быстро стал главным сапожником при Военторге. В его сапогах щеголяли архангельские начальники. Дети росли, и один за другим перебирались в областной город Архангельск, где можно было хоть как-то жить и работать. Незадолго до смерти отца вся семья успела построить просторный дом. До этого жили в старом дедовском доме, построенном ещё до его отъезда в Петербург. Но обжить новый дом уже не успели. Отец умер, семье не было возможности кормиться. Вера Ильинична приняла решение всей семьей перебираться в Архангельск. Там была работа, были крепкие мужские руки её сыновей.
На примере поморской семьи Галушиных можно проследить и великий исход русского крестьянства. Не от хорошей жизни статные поморы, крепкие мужички, сызмальства приученные к воде и рыбному промыслу, перебирались с берегов полноводной рыбной кормилицы Северной Двины, из крестьянских просторных изб — в крохотные коммуналки. Из когда-то богатых поморских деревень с двухэтажными избами, с знаменитыми холмогорскими коровами и обильным рыбным промыслом к середине тридцатых годов выехала в города добрая половина населения. Среди них и семья Галушиных. Сегодня из этих деревень выехала и вторая часть населения. Дома или заброшены, или заселены дачниками из Архангельска, до города всего шестьдесят километров. Местных в Ломоносово почти не осталось.