Как-то мне довелось читать в "Зеркале недели" зарисовку Ю.Андруховича о том, как где-то в немецкой пивной затягивают русскую песню, что-то типа "Катюши". Усилие Андруховича направлено на то, чтобы выработать противостояние имперской культуре, но вот только ничего у него, бедного, не получается. И это понятно — нет собственной энергии, нет собственного достоинства, нет собственного гордого и творческого духа. "Молодой я, молодой, / полон силы и отваги. / Ну-ка, жизнь, вставай на бой — / ради шутки скрестим шпаги!" — писал когда-то ещё не сломленный Павло Тычина. Кто из теперешних "кайфоловов" может сказать что-либо равное?! Тридцатилетние выдохшиеся "литераторы, блин" копаются на помойках духа и воспринимают мир только через запах блевотины.
Даже Виктор Ерофеев — известный российский автор, который и сам приложил немало усилий для распространения этого запаха, и тот пишет: "В литературе, которая когда-то пахла первыми цветами и сеном, возникают новые запахи — это вонь. Воняет всё: смерть, секс, старость, плохая еда, быт..." Безусловно, в реальной жизни этого запаха и в самом деле с избытком, но при чём здесь литература? У меня во дворе, каждый раз, когда жильцы выносят из дома мусор, появляется какой-то мужик, и выбирает себе из кучи ещё пригодные к чему-то вещи. Но делает он это не от бедности — у него, как и у наших модернистов, это стиль жизни. Ну, нравится им так жить — их дело, но для чего весь этот смрад тащить в наши читательские души? Или как раз для того и надо, чтобы отучить нас от чтения?
Критик Иван Андрусяк в журнале "Книжный клуб+" пишет: "Поскольку с текстами у молодых авторов пока что явные проблемы, то в издании (речь идёт о "Молодой Украине") чаще появляются их фотографии — главным образом авторш, и чаще всего в стиле "ню-ню".
Что же касается сплошного и нездорового "ню-ню" в текстах и в головах наших "модернистов", то психологи с психиатрами уже давно заметили — массовое раздевание женщин перед объективами фото- и телекамер обуславливается прежде всего мужской слабостью их мужей. Проще говоря — женщина, которая имеет нормальную половую жизнь, не будет светить на весь свет голой, извините меня, задницей...
Это я, читатель, вижу литературу как величественное поле битвы за человеческую душу, а "классики" этого, с позволения сказать, модернизма смотрят на литературу цинично, как с перепою или после передозировки: "Тогда получаются какие-то стихи, какие-то романы, которые читают одни только прыщавые аспирантки на захламлённых кухнях, пожирая от половой неудовлетворённости огромные количества шоколода. Человек ведь так в этой жизни устроен, чтобы стараться стащить у Бога как можно больше кайфа..." (Олесь Ульяненко. Эссе для Павла. "Зеркало недели", № 39 за 2003 год). И — прочь такие понятия как честь, верность Родине, совесть, национальная идея, главное — стащить у Бога побольше "кайфа". Один уже пытался посягнуть на Господнюю славу, да так, что аж загремел с небес в тёмный тартар Ада, получив при этом прозвище Дьявола. Если в наших "модернистов" это существо не вселяет страха, то кому они в таком случае служат? К сожалению, вопрос уже риторический... Слово "модернист", как заметил читатель, я беру в кавычки, потому что на самом деле эта грязная пена не должна называться данным термином, ведь настоящими модернистами были Михайло Коцюбинский, Юрий Яновский, Евген Плужник, Александр Довженко — причём не комнатного уровня, а всё же европейского! Увы, нынешним "модернистам" далеко до настоящих модернистов, как куцему до зайца.
В конце концов, у нас, слава Богу, есть хотя бы один настоящий модернист среди молодых — это Евгений Пашковский. Его можно читать с любой страницы, он тоже избегает сюжета, как и его "коллеги", но зато он владеет даром слова и у него есть душа, которая болит за нашу родную землю и её судьбу. У "модернистов" же, напоминаю, ничего не болит, боль для них неприятна уже самим фактом своего существования, для них имеет значение только "кайф". Кстати, именно в идеологии сатанизма как раз и превалирует собственное "я", обставленное всяческим комфортом, да и сам комфорт является объектом поклонения, особенно, если он создан за счёт причинения боли кому-то другому. Сначала — собаке, коту, памяти ушедших поколений (путём надругательства над их могилами), а позднее — уже и ближнему своему. Да ещё не просто так, а со смакованием натуралистических подробностей изнасилования или убийства. Ну, точь-в-точь как у наших "модернистов", тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!