А вечером почти все присутствующие на митинге снова встретились - в ГАБТе, на праздничном юбилейном концерте.
Пресс-центр СП России
Эдуард Анашкин ДО ПОСЛЕДНЕГО КРАЯ... О поэзии Юрия КУЗНЕЦОВА
СЕГОДНЯ В ЛИТЕРАТУРНЫХ ИЗДАНИЯХ РОССИИ высказывается немало неоднозначных мнений о поэзии Юрия Кузнецова. Хотя, казалось бы, если уж гений в России — посмертное понятие, пора бы нам перестать тревожить покой самого выдающегося поэта второй половины 20 века, каким считал Юрия Кузнецова Вадим Кожинов. Пора подумать о более спокойном и тщательном научном изучении кузнецовского творческого наследия — ведь это целый этап в развитии русской литературы. И это должны сделать серьезные ученые, потому что мнение поэтов и писателей так или иначе не будет объективным в силу того, что писатели вообще народ субъективный и именно этим интересны. Наверняка такими же субъективными, но, хочется верить, что в силу этого и небезынтересными, будут и мои, не претендующие на научный анализ, воспоминания об общении с Юрием Поликарповичем и размышления о его творчестве. Давно знакомый с поэтом по его стихам, я всегда чувствовал их, как нечто глубинно родственное, а потому не могу смолчать, когда разгорелась такая острая полемика вокруг его имени. Откуда проистекает мое ощущение духовной близости стихам Кузнецова? Наверное, не последнюю роль тут играет общность сиротских наших судеб. "И я вырос без отца..." — коротко обронил Юрий Поликарпович во время нашей личной встречи с ним осенью того рокового 2003 года. Тогда я по его просьбе немного рассказал о себе. Хотя мог бы он этого и не говорить: о его сиротстве я знал по его творчеству. Так пронзительно о безотцовщине, на мой взгляд, не писал никто из поэтов 20 века:
Настала ночь, последняя для многих,
Неясно слышен разговор бойцов.
Осколком мины прямо на дороге
Убит был подполковник Кузнецов.
Заплачут дети, мать их зарыдает,
И слезы литься будут без конца.
Но детям что! Они не понимают,
Как будто вовсе не было отца.
Или:
Что на могиле мне твоей сказать?
Что не имел ты права умирать?
Оставил нас одних на целом свете.
Взгляни на мать — она сплошной рубец.
Такая рана — видит даже ветер!
На эту боль нет старости, отец...
...Мне у могилы не просить участья.
Чего мне ждать?.. Летит за годом год.
"Отец! — кричу. — Ты не принес нам счастья!.."
Мать в ужасе мне закрывает рот...
А еще моя любовь к стихам Юрия Кузнецова, наверное, обоснована тем, что живу я много-много лет в селе, расположенном в степи. И опять-таки, по глубокому моему убеждению, никто из поэтов последних десятилетий так не сумел воспеть русскую степь в своих стихах, как это сделал Кузнецов. Он ведь и вырос-то в степном южном краю, знал его, любил. Одно из его ранних стихотворений написано словно бы про наше село Майское, настолько все приметы окрестного нашего пейзажа узнаваемы, хотя никогда Юрий Поликарпович, к сожалению, в наших краях не бывал:
На степной равнине
Тихий городок
Утопает в зелени,
Как во ржи цветок...
... Что по главной улице
В поле напрямик
Мимо окон лихо
Мчится грузовик...
Долго-долго после
Оседает пыль
На цветы веселые
И седой ковыль.
Для меня, сельского жителя, вообще удивительно, как, живя в огромном многомиллионном городе, Юрий Кузнецов мог на протяжении всей своей жизни сохранить это ощущение степного простора! Читаешь его "степные" и "деревенские" стихи и диву даешься, насколько чувствовал поэт природу русскую, насколько знал изнутри природу русского человека. Любил русского мужика и сопереживал ему без лести и укора. И хотя в одном из своих стихотворений он пишет: "Промотал я родные степи...", можно уверенно сказать, что не только не промотал Кузнецов за свое городское житье родные степи, но приумножил свое чувство отчего края, сделав его художественным достоянием русской поэзии. Не может поэт с таким чувством отчего в крови быть богохульником и богоборцем, каким порой ныне выставляют его иные писатели за последние поэмы о Христе. Вот что странно, почему-то священники, самим своим саном призванные блюсти чистоту православных догм, не клеймят поэта за эти его поэмы. А делает это свой брат-писатель, берущий на себя богопротивную смелость "речь истину в последней инстанции". Наверное, в отличие от писателей священники лучше помнят заповедь о том, что не суди, да не судим будешь. И еще о том, что Бог поругаем не бывает. Поэт ведь не церковный пастырь, он создает художественный образ. Может, нам и Лермонтова с его "Демоном" вычеркнуть из русской литературы? Или Пушкина с его сказкой о попе и работнике его Балде?