МАШКА
И розы бесноватые по дугам,
И, очертя башку… чем? очертя.
Да голубым непостижимым кругом.
Да кто же Ты, ко всем своим калугам,
Торжкам и псковам, серпуховым, лугам
Прижавшая Бессмертное Дитя?
Звезда во лбу и месяц у затылка.
— Звезду как звать? Не помню.
Ну… Денеб
Иль Сириус. Толстой? Да, предпосылка
Спирали нравственной.
Но ах! ещё бутылка
Пустая бы нашлась, одна бутылка...
Всего-то! И хватило бы на хлеб.
ПСИХОАНАЛИЗ
— Настасья Филипповна, я… Парфён.
— Прикажете быть Парфёновой?
А мне к лицу... обсидиановой,
Чёрной, как Саша, пластинкою граммофоновой,
Жемчужиной чёрной — плачь и обманывай,
Кошкою чёрной, играющей с мышкой,
За что и кончу (в одно и верую)
По приговору Парфёна вышкой.
Лучше бы съела серую.
Как сама над собою Русь,
Чёрной Невой всё равно сомкнусь
Над Распутиным Гришкой.
ЗАРЯДЬЕ
Это не вой одичалых волчат.
Это всего-то лишь смотрят из ночи
Женщины обворожительной очи.
Ну а в ответ век и эра молчат.
Разноязыки и разнокалиберны.
Мода на Бога!?. О, нет! Вана Клиберна
Вечер и в Знаменском — чудный! собор —
Помню, мы плакали, видя Покровского
Дмитрия, слушая Митенькин хор.
……………………………………….
Блёстками снега Москва изузорена.
Чай у вдовы художника Корина.
Люди святые на полотне, —
Русские люди! И настоящая,
Как и слеза, их молитва в цене
Столь высока, что богатой шпане
Не по карману рванина ледащая.
Что происходит в этой стране?
Верует в ней только "Русъ уходящая"
Завтра, вчера ли, вне времени, вне…
АССОЦИАЦИИ
Да что уж о таланте, о любви?
Жила, страны не чуя под собою,
Страны, чьи Спасы только! на крови,
Парят над бездной, что зовут судьбою,
Причём не лишь! её, а Вавилона,
Ассирии... Да всех не перечесть.
История забавная персона —
Мчит на аукцион с аукциона.
Ну не даёт прелестнице присесть
Не Соломон, а... перстень Соломона.
(обратно)
Роман Солнцев СЛЕД В СЛЕД
1.
Угрюмые декабрьские морозы миновали, в январе стало чуть светлей, и Иван Григорьевич продолжил работу. Правда, батареи в мастерской еле теплились, пришлось разориться и купить два масляных обогревателя — не так уж много электричества они тянут. Один "камин" Иван Григорьевич поставил возле корыта с синей глиной, другой — под постаментом, на котором и отшлепывал ладонями и лелеял будущую фигуру N.
Губернатор N погиб самым нелепым образом — поехал в ноябре с помощниками по тонкому еще льду на охоту (или рыбалку?), и вездеход провалился под берегом, где крутая скала, не выбраться.
Только водитель и спасся, вынырнул, выбив плечом стекло, остальные захлебнулись в ледяной воде. Тело бравого губернатора, генерала в отставке, увезли в Москву и там, на Новодевичьем, похоронили. Все-таки бывшая слава России.
Перед тем как увезти, выставили в Большом концертном зале, где сибиряки смогли проститься с ним. И стоя возле гроба, глядя на заносчивое и после смерти лицо губернатора, Иван Григорьевич решил: сделает памятник, и сделает его весьма оригинальным: генерал как бы пытается продраться наверх через обломки льда, через полынью.
Он и в жизни был человек неординарный. Мог стать министром обороны, но когда ему сказал бывший президент: заместителей не трогать, это мои люди, генерал ответил: это мертвецы, вы погубите армию.
Что, кстати, и получилось. Сам же N уехал в Сибирь и был на "ура" избран губернатором огромной области. И сразу же разогнал старую администрацию, прежде всего — коммунистов вывел за черту. И начал наводить порядок: военных мужиков назначил главами городов, ввел их в советы директоров заводов, открыл кадетские корпуса, чтобы подготовить себе в помощь бравую молодежь.
И вот на тебе... только воры подались прочь из области, только льстецы увяли, как и погиб мужик.
Яростное его лицо снилось Ивану Григорьевичу. И он все больше убеждался — да, грандиозный, дерзкий может получиться памятник бывшему губернатору. Но Иван Григорьевич, на свое горе, человек откровенный, везде и всегда рассказывал о своих проектах: и просто знакомым, и коллегам. Наверное, наивно полагал в душе, что, коли засветил идею, ее уж не украдут. Меньше всего заинтересовался будущим памятником старый приятель Константин Александрович, маленький, улыбчивый, усатенький, с носом Гоголя.