— Молодой человек, вас, что, выгнали из дома?
— Нет. Я приехал, чтобы посетить место дуэли Лермонтова.
— Тогда пойдёмте ко мне в гости. Завтра покажу достопримечательности нашего города.
— Спасибо. Я сам разберусь.
Приятный человек медленно растворился в фиолетовом сумраке, шурша подошвами по зернистому гравию.
И когда жаркие лучи обожгли голову, я уже успел лицезреть каменный грот, где великого поэта вызвал на дуэль Мартынов, и голубое, как око Бога,
СОБАЧЬЯ ДОХА По молодости мне было начхать на свирепые уральские морозы! Чтобы не ударить лицом в грязь, я прилетел из Болгарии к тестю — знаменитому охотнику, председателю Еткульского птицесовхоза Христофору Христофоро-вичу Балько — в модном чёрном пальто с меховой подстёжкой.
— Эх, зятёк, легко принарядился. На дворе минус тридцать пять! — сокрушался отец моей супруги, высокий красивый мужчина, покачивая головой. — У нас сегодня большой праздник. Ничего, сынок, — по-доброму добавил он, -одень мою доху, иначе превратишься в сосульку. И приходи на соревнование по стендовой стрельбе...
Я завернулся в огромную доху. Вышел на улицу, петляя между су фобами, которые, как будто северные медведи, подползли погреться к домашнему теплу зелёных заборов.
Густой снег налипал на ресницы, мешая разглядеть змеистую тропку, которая хрумкала под ногами, как разбитый хрусталь...
Я медленно продвигался вперёд, отвечая на приветствия (такая традиция у жителей) сельчан, заметив, что они как-то подозрительно смотрели на меня. Наверное, у них вызвала недоумение отцовская шуба, полами которой я подметал сыпучий снег. И я шагал, поддерживая её руками, чтобы не запутаться, приближаясь к зданию, в котором располагалась судейская комната. Из распахнутой двери клубами валил пар, а выходящие люди, увидев меня, с квадратными глазами в страхе разбегались в стороны! Я растерялся. Чёрт возьми; что же случилось?
Оглянулся — и вздрогнул. Лохматой тучей штук двести собак, принюхиваясь к дохе из шкур их сородичей, шли за мной следом...
(обратно)
Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ
МЫШАНИНА
"По воле потери — печален, как мышь,
Который не вылез из банки...”
Виктор КУЛЛЕ
То ль было редактору вычитать лень
Лихие мои обороты,
То ль сам позабыл я такой дребедень,
Что мышь — она женского рода.
С другой стороны, этот серенький мышь
Читателя пусть поражает,
Хоть как-то нарушив собою тот тишь,
Который меня окружает.
Пишу я немало, и каждая день
Открытий полна спозаранку,
Чтоб я не ушел в исторический тень,
Как мышь мой двуполый — в ту банку...
И чтобы прорвать поэтический глушь,
По воле поднятия духа,
Рождаю порою какой-нибудь чушь —
С потерей и слуха, и нюха...