Об уровне и качестве "русскости" Осетрова свидетельствуют и некоторые примеры, приводимые Михаилом Лобановым. Церковь у Евгения Ивановича сопрягается со словом "прелесть", а купол костромского храма восхищает размерами и только. И закономерно, что внешняя "эстетическая русскость" Осетрова так характеризуется Лобановым: "Для такого взгляда храм представляется частью ипподрома, художественного музея (фрески), пейзажа, чего угодно, только не тем, что он по сути есть: он не только часть Вселенной, но и сама Вселенная, малая часть Бога, ибо в нем, в храме, в Евхаристии человек сообщается с Богом. Постижение этого и есть духовность".
В целом же в полемике "левых", русскоязычных авторов с Михаилом Лобановым и "правыми" вообще преобладает метода, показательно и концентрированно выраженная в статье С.Чупринина времен перестройки "Из смуты. Взгляд на ситуацию в литературной критике наших дней". После приведенных взаимоисключающих списков ведущих критиков и публицистов, предложенных Е.Сидоровым и М.Лобановым, С.Чупринин задается общим вопросом: "Может быть, и в самом деле в каждой нации есть две нации, а в каждой культуре две культуры?" И далее, реконструируя ценностную шкалу "правых", критик прибегает к сознательной лжи: "Одни говорят о традициях В.Кочетова, Вас.Федорова, Ю.Селезнева. Называют А.Сафронова и Ю.Кузнецова поэтами, а В.Распутина и Ан.Иванова выдающимися прозаиками, в мыслителях держат Ап.Кузьмина и В.Кожинова".
"Куча-мала" устраивается С.Чуприниным не случайно: он помещает поэтов, прозаиков, критиков разных, взаимоисключающих направлений в один ряд, в одну идейно-эстетическую систему координат с единственной целью — дискредитировать "правых" Ю.Селезнева, В.Кожинова, Ю.Кузнецова, В.Распутина советским — в разной степени — официозом. И, конечно, никакого отношения названные и затем называемые авторы, типа Николая Федя, к "русской партии" не имеют.
Полемика русскоязычных, "левых" с Лобановым, Кожиновым и другими "правыми" изобилует подменой понятий, подтасовкой и искажением фактов. Так, С.Чупринин обвиняет "правых" в том, что они навязывают читателю ситуацию ложного выбора. И в числе примеров, каждый из которых уязвим, приводится следующий: "Если тебе дорог Есенин, то ты должен — в компании с Ю.Прокушевым — ненавидеть не только Бухарина, автора "Злых заметок", развенчивающих "есенинщину" как социально-психологических феномен середины 20-х годов, но и, допустим, Мандельштама, вся вина которого лишь в том, что он почти ничего не написал о березках".
Ну что ж, "березки" Осипу Мандельштаму в вину никто не ставит: его критикуют и "правые", и "левые" за другое, разное. Но никто из "правых", насколько нам известно, до базарно-пошло-местечкового уровня "левого" Аркадия Львова, автора "Желтого и черного", не опустился. Если же вернуться к "березкам", понятым не буквально, а как один из устойчивых символов России (что, вероятнее всего, имеет в виду С.Чупринин), то проблему, которая не раз поднимается в статьях Михаила Лобанова, кратко-схематично можно обозначить так.
Вопрос национального, духовно-культурного самоопределения возникает перед многими писателями ХХ века как русскими, так и не русскими по рождению. В данном случае, с подачи С.Чупринина, речь идет о вторых.
Обретение евреями русского "звукоряда" часто происходит на внешнем уровне, уровне "мук рта", как в стихотворении Семена Кирсанова "Буква Р". И преодоление "картавости" в таком случае — не гарантия того, что слова "О, Русь, о Русь" найдут отклик только у соседского гуся. Национальная принадлежность писателя определяется не языком, на котором он пишет, на чем настаивают русскоязычные, "левые" авторы, а его духовно-культурной пропиской, как утверждают М.Лобанов, "правые".
Процесс же национального самоопределения О.Мандельштама растянулся на десятилетия и протекал он в плоскости, находящейся между двумя полюсами — большевистско-космополитическим и еврейским. И "березок" как символа духовной соприродности поэта с тысячелетней Россией на этом пути, действительно, не было.
В разговоре о Михаиле Лобанове трудно обойти его постоянного оппонента, преследователя Анатолия Бочарова. Один из лидеров "левых" в 60-80-е годы, типичный русскоязычный представляет интерес во многих отношениях. Однокурсник Лобанова по МГУ, комсорг в студенческие годы, вечный критик "правых": в советское время — под знаком верности марксизму-ленинизму, в перестроечное и постперестроечное — под флагом демократии, свободы личности, гуманизма и т.д. Во все времена — ученый муж, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой советской литературы МГУ.