Так разделим священную дрожь алкоголя,
И ожог кофеина — на всё твоя воля.
Тут петух не споет, и сосед не заплачет,
Только школьник наш впрок твои рифмы заначит.
Перепутает строфы, перепробует строки,
На полях Елисейских нам хватит мороки:
Всё поставить на место, погрозить неумехам,
Плагиаторам и соглядатаям-лохам.
Веницейское время кончается скоро,
Адриатика ночью — что затычка простора,
Этот город — тупик, ну и слава же Богу,
Что не надо опять собираться в дорогу.
От собора, Пьяцетты и до Арсенала
Ровно столько шагов, что ни много, ни мало.
Так пойдем поглядим, если спросят — ответим,
Словно в том гастрономе — не будешь ли третьим?
Но, быть может, он нам и протянет монету.
Если что — мы заплатим, ведь бывает, что нету.
Но, похоже, он с нами вовек расплатился.
Так давно, далеко — даже голос расплылся,
Долетавший до нас. Помнишь озеро Щучье?
Там аукалось в соснах тройное созвучье.
Там с тобой мы брели по дороге на "будку".
Вот и кончилось лето по тому первопутку.
Вот и вспыхнул огонь на корме электрички.
Словно в тёмном углу обгорелые спички.
2002
Эти стихи Евгения Рейна я нашёл на могиле Иосифа Бродского 15 октября 2005 года, написанные от руки на листках из школьной тетради в клеточку. Бывают же такие совпадения, когда-то Женя Рейн и познакомил меня с Иосифом Бродским в далёком 1967 году, порекомендовав Бродскому почитать мои стихи. Теперь вот, на острове Сан-Мишель, на протестантском участке кладбища, среди разных монет, камушков, графоманских виршей я наткнулся на какой-то юной, похоже девичьей рукой переписанные стихи Евгения Рейна. Прочитал, и бережно там же оставил.
Поздравляю поэта с нынешним юбилеем, с семидесятилетием. Успехов и счастья тебе, Евгений!