Кроме того, нравственную сущность героев помогает понять испытание любовью. Мастер знакомит Иванушку с историей взаимоотношений с Маргаритой: "Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож".
Нехарактерный для русской литературы мотив: любовь-убийца, любовь-губитель. В произведениях А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, Н.С.Лескова и других русских писателей мы сталкиваемся с высоким чувством, дающим силы жить, бороться, помогающим стать выше, чище… Но в контексте булгаковского произведения образ любви-убийцы закономерен.
Вначале герои умирают нравственно, не сумев найти правильный путь, чтобы быть вместе. Впоследствии они не могут оставаться в этой жизни физически и воскресают в мире ином, присоединяясь к свите Воланда. Примечательно, что во время последней беседы дьявол предложил мастеру: "… подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что …удастся вылепить нового гомункула". Выходит, новый удел мастера — создать искусственное существо, живущее только в реторте. И это в вечной жизни, предстоящей герою?!
В русской классической литературе абсолютным бессмертием обладали только ведьмы, черти, бес, сатана, всякая нечисть. Для простых людей бессмертие выступало в качестве наказания. В горьковской "Старухе Изергиль" Ларра бессмертен из-за тяжких грехов по отношению к людям. В романе "Мастер и Маргарита" Понтий Пилат не находит успокоения двенадцать тысяч лун за предание невинного человека казни. Может быть, еще через двенадцать тысяч лун и Маргарита, и мастер поймут, что воландовский "вечный покой" есть наказание за духовную слабость и греховность.
О.Басилашвили же убежден, что в киноромане "два идеальных образа: мастер и Маргарита, которые выделяются на сером фоне". По мнению актера, "…толпа уничтожала всё самое светлое". "На фоне рабской, трусливо молчащей толпы, появляются два великих человека…" Вот так да! Одна сплошная куча навоза и только две жемчужины в ней, и к тому же незапачканные! Известная самооплевательская позиция, данная в разных вариантах, но коротко сводимая к известным левым взглядам: "рабский народ", "племя трусов и лентяев", "русский мужик, тонущий в алкоголе", "великодержавный русский шовинизм" и т.п. Очевидно, к этой мысли подводят зрителя создатели фильма, показывая в финале выступление "человека в пенсне", которого, прильнув к репродукторам, слушает вся страна: дома и в поезде, гражданские и военные, на холодном севере и жарком юге. Думаю, что Басилашвили и компания всё же кое-что путают, делая столь глубокие обобщения. Они выражают типично западнические взгляды, которые митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн назвал "чужебесием".
Каким же тогда чудом больше тысячи лет стоит русская земля и существует народ наш? Кто, как не он сам, спасал себя, а нередко и остальной мир от полчищ монголо-татар, от нашествия Наполеона, Гитлера? Да не могло быть у народа-раба, у князя-труса традиции заранее оповещать противника: "Иду на Вы!" да ещё самому на поле брани биться впереди своей дружины. Описывая наших далёких языческих предков — славян, византийские писатели и историки (император Маврикий, Прокопий Кесарийский, Лев Диакон и др.) отмечали удивительное гостеприимство, доброжелательность к иноземцам, в том числе и к пленным, которые никогда не становились рабами. Скромность славянских женщин, по их мнению, "превышала всякую человеческую природу". Славянский князь Святослав, язычник, разгромил опаснейшего противника Руси — Хазарский каганат, что не удалось никому из предшественников. Но в 971 году православные воины Иоанна Цимисхия окружили войско Святослава, не знавшего до этого поражений. Мир был заключён в обмен на клятву не воевать против православных. У Святослава, отпущенного под честное слово с оружием и войском, не возникло мысли нарушить условия договора. А они в то время заключались клятвенно, через рукопожатие или (у православных) целованием креста. Нарушение клятвы было несмываемым позором. Таким образом, принятое позже православие и основные христианские заповеди легли на благодатную и подготовленную почву славянской души. Но вернёмся к предмету нашего разговора.