От всей души благодарю тебя, Володя, за яркую, подвижническую, творческую работу. Многая тебе лета!
Валерий Ганичев
МЕЖДУ ПЕРОМ И ПТИЦЕЙ Только в момент юбилея или именно в сам юбилей, наиболее очевидно — какой скверный жанр мы, всё-таки, выбрали! Или он выбрал нас — по грехам, как говорится.
Как славно поздравляют друг друга поэты: одой, сонетом, вдохновенным посвящением: "Мой первый друг, мой друг бесценный…" Как пристойно приветствуют друг друга прозаики, глубоко и осмысленно: "Милостивый государь…" и т.д.
А критика так и подмывает даже в юбилей товарища начать с какой-нибудь каверзы, с собственно критического — таков закон жанра.
Не будучи по своей природе "школой злословия", одновременно при абсолютной противоположности нашей с Владимиром Бондаренко творческой природы, я хотела бы поздравить его не столько с очередным юбилеем, сколько с тем:
что "посетил сей мир в его минуты роковые" — и это уже не умозрение, а судьба;
что ему, Владимиру Бондаренко, достались самые уникальные друзья — учителя и герои его книг.
Я хотела бы вспомнить всё ab ovo — то трогательное, худое, как сказал бы классик Личутин, пальтецо, в котором увидела его впервые на совещании молодых критиков. Его первую статью о Николае Рубцове, которую он принёс в "Литературную учёбу", и которую я защищала от строгой критики любимого нами Александра Михайлова.
Я помню (интересно, помнит ли Володя?) его совершенно детское волнение на Съезде русской молодёжи в Натуа под Брюсселем в 1989 году — перед выступлением. Мне пришлось принести ему валокардин и посоветовать: "Начни с "Христос Воскресе!" — и всё будет хорошо".
Я помню всё хорошее, тёплое, трепетное, человеческое. И это важнее любой литературной памяти.
Видимо, потому, что критика во мне меньше, чем хотелось бы Владимиру Бондаренко. Он, кстати, время от времени забрасывает камешки (не тяжёлые, правда) в мои 6 соток — мало, мол, пишешь, подруга.
И это верно. Каждому своё.
Не всякому дано (и с этим я тоже поздравляю Владимира Бондаренко) ворочать в исследованиях поколениями — сорокалетних! Неопознанными политическими литературными группами — di pi! Не всякому дано стягивать вместе под своды русской литературы противоположные фигуры: Юрий Кузнецов — Иосиф Бродский, Станислав Куняев — Владимир Высоцкий…
А ему даётся. Удаётся ли! Конечно, не всё. Однако именно Владимир Бондаренко добивается в себе критика "без догмата".
Кажется, что даётся всё это Бондаренко легко: литературные передовицы сразу в двух газетах, книги как из рога изобилия, путевые заметки из Италии… Иногда так и хочется сказать ему как бы в духе жанра, из Поля Валери: "Нужно быть лёгким, как птица, а не как перо". Но именно в этот момент Владимир Бондаренко приготовит интервью с Юрием Кузнецовым по поводу его поэм о Христе — глубоко и тонко — глубже пока не читала.
Манифестный лозунг Володи "Живи опасно!" порадовал меня молодостью и сердечной энергией, заложенной в него.
Ну что же, дорогой друг, живи опасно, коль по-другому не можешь! Но только обязательно долго живи! Долго-долго!
Твоя малопишущая
Лариса Баранова-Гонченко
Владимир Бондаренко — один из наиболее значительных современных критиков. При этом в русской культуре конца ХХ-начала ХХI века — он наиболее противоречивое и пока еще не осмысленное нами явление. Он всегда горяч, слова его никогда не знают штиля, но в его творчестве, как в беспристрастном зеркале, отразилась вся сегодняшняя многоликая Россия. Писатели, которые никогда бы не поняли друг друга, становятся героями его литературной публицистики, одинаково для него внятными, одинаково достойными его сочувствия и понимания. Вот и я иной раз поругиваю Владимира Григорьевича за эту его, многих раздражающую, эстетическую всеядность, а иной раз, читая бондаренковские книги, вдруг принимаю созданную критиком реальность с какою-то счастливой грустью: экий же Ноев ковчег получается у него из текущей литературы! И кажется мне "золотым веком" та пора, когда "либерал" Маканин и "правый" Личутин давали мне рекомендации в Союз писателей, когда и я сам в этих писателях различал лишь одинаково для меня значительных, одинаково заражающих меня своей творческой энергией художников.