Вытерла руки о передник!
Постояла, уперев сильные кулаки в бока.
Бросила взгляд в сторону балкона, на котором дымил сигареткой муж, рассматривая снимки в газете — высоченные детины в номерных майках, страдая и напрягаясь, не то в прыжке тянулись длинными руками к мячу, не то ногами пытались дотянуться до пола.
Может быть, Варвара Яковлевна, сама того не замечая, не отдавая себе отчета, что она делает и зачем, вышла на площадку, тихонько прикрыла за собой дверь и в комнатных шлепанцах спустилась по ступенькам вниз. И пока шла, чувствовала, как щемило дурным предчувствием в груди, как болезненно содрогалось сердце и что-то мешало дышать свободно и легко.
Бумажку от конфеты она нашла сразу, ее невозможно было не заметить среди высохшей травы, среди окурков, пивных пробок и прочего дворового мусора. Варвара Яковлевна подняла обертку, отошла в сторонку, развернула. Солнечные блики от фантика заиграли на ее лице, впрочем, точнее будет сказать, полоснули ее по глазам. Варвара Яковлевна, поколебавшись, понюхала бумажку и почувствовала себя уязвленной, ощутив дурманящий запах настоящего шоколада. Она сунула бумажку в сырой после стирки карман халата и поднялась на свой этаж.
О, как часто мы недооцениваем проницательности людей, которые, как нам кажется, живут простыми и заземленными интересами, копаются в оглупляющих заботах, их невысокие должности, как нам кажется, служат надежным подтверждением невысоких способностей по части предвидения.
Ничего подобного.
И точный расчет, и безукоризненное чутье у них развиты ничуть не меньше, чем у нас с тобой, читатель. Ни пары свинца, ни ежевечерние сумки с продуктами, ни мужики в разноцветных трусах на экране телевизора не гасят их способностей, а даже наоборот — обостряют чувства, достоинство и гордость.
Да-да, это так.
На три этажа поднималась Варвара Яковлевна, но ее мысль за это время проделала путь куда больший — она пронзила прошлое, оценила настоящее, устремилась в будущее и, наконец, вернулась на площадку третьего этажа. Расчет, сделанный Пятаковой, отличался высокой степенью достоверности. Прекрасная дорогая конфета. Гриша вынул ее из кармана и подарил ребенку. Одну конфету. Больше у него не было. Одну конфету не покупают. А если и покупают, то лишь для того, чтобы закусить после стакана портвейна. Но в таких случаях покупают чего попроще. Такие конфеты для себя вообще не покупают. Их берут, чтобы кому-то вручить, подарить, засвидетельствовать, напомнить о своей нижайшей просьбе. Или негаснущей любви. Эта конфета из дареных. Мужчинам конфеты не дарят. Конфеты дарят женщинам. Вывод был четким и безжалостным — конфета в кармане пиджака Пятакова могла появиться, только побывав в женских руках.
— Так, — сказала себе Варвара Яковлевна. — Так, — повторила она еще раз, словно вбивая гвозди, словно приколачивая на видном месте своего сознания истину, с которой ей отныне предстояло жить, — у Пятакова завелась женщина.
Войдя в квартиру, Варвара Яковлевна бросила быстрый взгляд в сторону Пятакова — тот читал статью, над которой два мужика в плавках, намертво обхватив друг друга, не то целовались, не то старались увернуться от поцелуев, и лица их были напряжены и свирепы. Варвара Яковлевна тут же ушла в ванную, опасаясь, чтобы Пятаков по глазам, походке, по складкам на мокром халате не догадался об открывшейся ей истине. Она заперлась, села на край ванны, смахнула слезу и этим как бы покончила с тонкими чувствами и невысказанными обидами. Вытерев глаза только что выстиранным полотенцем, она сложила руки на животе. Лицо ее приняло выражение спокойное, сосредоточенное.
— Они едят вместе дорогие конфеты, — обожгло ещё одно открытие.
Но конфеты просто так не едят, мужчина и женщина с такими вот конфетами чай пить не станут. Они пили вино. Или водку? Нет, вино. Или коньяк? Скорее всего, коньяк. Неужели коньяк? Какие деньги! — ужаснулась Варвара Яковлевна.
— А ты никак выпил сегодня? — спросила она его за ужином, высыпая картошку из кастрюли в большую тарелку.
— Самую малость, — беззаботно ответил Пятаков. — Самую малость.
— Чего пил-то? Что-то на водку непохоже...
— Коньяку с ребятами сообразили, — ответил Пятаков после небольшой заминки. И заминка эта не осталась незамеченной Варварой Яковлевной. "Значит, все правильно, — подумала она. — Значит, ничего не отменяется..." Она осторожно окинула взглядом мужа. Пострижен! Когда же это он успел? Скажите... И взгляд отрешен. Там он, весь там! Хотя картошку ест здесь!