Казалось бы, именно государственным чиновникам и самому царскому окружению следовало поддерживать и развивать то широкое народное движение, объединенное именем святого праведного Иоанна Кронштадтского, которое возникло во время революции 1905 года и которое тогда спасло Россию от гибели.
Но нет...
Именно царская администрация делает все, чтобы разоружить это движение, именно царские спецслужбы предпринимают неимоверные усилия, чтобы расколоть, обессилить и скомпрометировать объединения Русского Народа. И употребляют они сил на борьбу с черносотенцами значительно больше, чем на борьбу с реальной возрастающей из местечек революционной угрозой, которая в результате сметет и эту администрацию, и эти спецслужбы, и царское окружение, и самого царя.
То же самое мы видим и на закате советской истории.
Конечно же, руководству страной, его спецслужбам следовало бы поддержать патриотические движения и пресечь оголтелую, бесстыдную клевету на них, развернутую государственными средствами массовой информации. Конечно же, Центральному Комитету КПСС следовало бы поддержать патриотическое движение коммунистов, образовавших Российскую Коммунистическую партию.
Но этого не случилось.
Напротив, именно против патриотизма во всех его проявлениях и работали тогда и власть, и спецслужбы, и государственные СМИ, а не против реальной, произрастающей из кругов номенклатурно-диссидентской интеллигенции опасности.
Почему так происходит?
Разумеется, и в царской администрации, и в Центральном Комитете КПСС имелись деятели, вроде С.Ю. Витте или А.Н. Яковлева, напрямую ангажированные враждебными России кругами. И все-таки утверждать, что это именно они и определяли столь враждебное отношение к патриотическому движению, несерьезно. Нет...
Истоки презрительно-опасливого отношения к русскому патриотизму во властных структурах, как Российской империи, так и Советского Союза, не ограничиваются масштабами деятельности того или иного замаскировавшегося в государственном обличии врага нашей страны. Это отношение определялось самим антирусским устройством России и тогда, когда она была Русской империей, и тогда, когда она называлась Советским Союзом.
И, конечно же, работники государственного и партийного аппарата, даже и разделяющие патриотические взгляды, если и не понимали, то чувствовали, что разбуженные и выявленные революцией здоровые народные силы не только не обеспечат спасительной для страны контрреволюции, но напротив, ускорят разрушение государства. Увы... Антирусская организация и оформление нашего государства не способны были выдержать вырвавшегося из государственных темниц русского содержания.
3.
Уже не раз говорилось, что для нашей страны изначально, со времен равноапостольного князя Владимира, строившейся не как этническое государство, а как государство православное, православие больше чем конфессия. Православие формировало язык нашего народа и его национальный характер, православие определило законы Русского государства и его культуру. И так и выстраивалась святыми князьями Русь, что совпадали пути спасения и устроения русским человеком своей души с путями спасения и устроения государства.
Эта русская симфония оказалась искажена революционными западническими преобразованиями первых Романовых.
Разумеется, Петру I и его преемникам удалось достичь грандиозных успехов в военном и государственном строительстве. Весь вопрос в цене, которой были оплачены эти успехи. Русским трудом и русской кровью воздвигалась могущественнейшая империя, чтобы основная часть населения, сами русские, находились в рабстве в своей собственной стране.
И, конечно же, именно тогда и был нанесен сокрушительный удар по национальному самосознанию. Порабощение и унижение Русской Православной Церкви; жесточайшие расправы над всеми, кто выказывал малейшее уважение к русской старине; упорное преследование русской одежды; окончательное закрепощение русских крестьян — это тоже Петр I. А в противовес — неумеренное, незаслуженное возвышение иноплеменников, хлынувших со всех сторон в Россию, обезьянье копирование заграничных манер и обычаев...
Все это привело к тому, что в общественном сознании укрепилась мысль о предпочтительности всего иностранного, о бесконечной и дремучей отсталости всего русского. Быть русским стало не только не выгодно, но как бы и не совсем культурно...