Бесстрастно анализируя ход реформ последних пятнадцати лет, мы видим, что российская приватизация и изменение законодательства в направлении, необходимом для такой приватизации, происходило одновременно, и именно это и определило тот чудовищный дисбаланс в распределении всенародного достояния, которое произошло в нашей стране.
И понятно, что совершиться это могло только, когда в обществе притупилось чувство справедливости, когда оно перестало различать добро и зло…
И мы ясно видим, что и сейчас весьма влиятельные силы делают всё, чтобы помешать нравственному прозрению нашего общества.
2.
"Мы различаем две свободы: внутреннюю свободу от зла и свободу нравственного выбора. Свобода от зла является самоценной. Свобода же выбора приобретает ценность, а личность — достоинство, когда человек выбирает добро. Наоборот, свобода выбора ведет к саморазрушению и наносит урон достоинству человека, когда тот избирает зло".
(Из Декларации...)
Вспомните, какой поднялся шум, когда в Государственной Думе предыдущего созыва попытались принять Закон о защите русского языка.
И как всегда, всё в этой критике было перевернуто с ног на голову.
Шумели, дескать, опять мокроступы вместо калош будут…
Ну, что тут возразить?
Когда говорили о необходимости Закона о защите русского языка, подразумевалось, что закон будет бороться не со словами "лазер" или "компьютер", а с тем нравственным обманом, который протаскивают в нашу жизнь льстиво-звучащие синонимы, с попытками легализации порока в нашей жизни…
И сейчас уже совершенно очевидно, что едва ли нынешним олигархам удалось бы так лихо "кинуть" всю Россию, если бы не придумали они свои загадочные "ваучеры", если бы не переименовали знакомые и привычные русскому уху слова в маркетинги и консалтинги…
Если бы пороки, замаскированные льстиво звучащими американизмами, не скрыли свой омерзительный облик, не сумели притвориться респектабельным, хотя и непривычным для обывателей стилем жизни…
Действительно, слова "киллер" и "рэкетир" не так сильно резали слух, как "убийца" или "вымогатель"… И слова эти были необходимы тем реформам, которые были проведены в нашей стране, так же, как слово "ваучер".
Вот и получается, что разрушение языка, разрушение нравственности, разрушение языка нравственности отнюдь не стихийный, а очень четко организованный и навязанный нам процесс.
Точно так же как и настойчивые попытки главных агентов нашей культуры навязать нам пародию на культуру вместо самой культуры.
Нынешнее положение постмодернизма обусловлено, прежде всего, тем, что тенденция постмодернизма к разрушению любых систем нравственных координат, способных хоть как-то структурировать общество, задающих хоть какие-то ориентиры, очень точно совпадает с задачей политтехнологов, обслуживающих класс наших коррумпированных чиновников и капиталистов-назначенцев.
Этим же можно объяснить и то, поэтому с такой помпой демонстрируется, например, сериал по средненькому роману Александра Солженицына, в котором с помощью актерского обаяния читателю навязывается простенькая и немудреная мысль, что высокопоставленному и высокооплачиваемому чиновнику быть предателем своей Родины, выдавать ее врагам государственные тайны вполне благородно с общечеловеческой, так сказать, точки зрения.
Или другой сериал, в котором вновь был подвергнут экранизации Михаил Булгаков… Я не сторонник того, чтобы преувеличивать значение этой картины, даже и отрицательное.
Что удалось в фильме, так это усилить, педалировать имевшиеся и в самом романе Михаила Булгакова мотивы самодостаточности и духовной несокрушимости художественной гордыни, мотивы, связанные со смешением источников света и тьмы, добра и зла в одну непроницаемую, дохристианскую неопределенность.
И именно поэтому — тут не может быть никаких сомнений! — этот посредственный сериал по роману Булгакова стараниями критики будет превращен если не в художественное явление, то, во всяком случае, в исполняющего обязанности художественного явления.