По мнению Чжан Цзяньхуа "новейшая русская проза интересна по крайней мере уже тем, что отражает время, показывает духовный облик русского народа, знакомит нас с тем, о чем задумываются русские интеллектуалы, как они пишут в новое время…" Профессор считает, что до сих пор в русской литературе сохраняется "красная мелодия", обозначающая не мировоззрение писателей, а их озабоченность человеческими судьбами, их сопереживание простому человеку.
В Шанхае нас встречал такой же молодой, такой же энергичный и такой же влюбленный в русскую литературу декан Шанхайского университета, вице-президент Всекитайского общества русской литературы профессор Чжэн Тиу, работающий сейчас над Большой энциклопедией русской литературы. Он тоже давний гость нашей газеты. Впрочем, я заметил, почти все русисты, побывавшие в России, еще и члены тайного Валдайского братства, куда их отвозит на русскую рыбалку, экзотику и погружение в русский быт валдайский патриот Олег Бавыкин.
В Китае много городов-миллионников, бурно развивающихся, обладающих или редкими историческими достопримечательностями, или тысячелетними храмами, или изумительными природными особенностями. Но, на мой взгляд, как и в России, есть два центра, формирующих идеологию и курс развития страны, — это Пекин и Шанхай. Они дополняют друг друга, влияют друг на друга, соперничают друг с другом. Честно скажу, мне по первой поездке шанхайцы в массе своей понравились больше. Пекин и сейчас — это центр Поднебесной, он отягощен имперскими функциями, он озабочен и обликом своим и влиянием на весь мир. Шанхайцы ничем таким не озабочены. К месту вспомнить Иосифа Бродского: "Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря…" Любая империя по Бродскому "…хороша окраинами. А окраина замечательна тем, что она, может быть, конец империи, но — начало мира. Остального мира…" Шанхай, конечно, сегодня не такая уж глухая провинция, но, несомненно, — это выход в остальной мир. И наоборот, остальной мир заходит в Китай через Шанхай. И здесь я должен вновь вернуться к непонятному для меня дружелюбному отношению к иностранцам в Китае, и тем более в Шанхае. Конечно, живи там хоть всю жизнь, всё равно останешься чужаком, "лаоваем". Но чужаку будут всячески помогать в его хождениях по городу, его попытках что-то сделать. И даже колонизаторский опыт не будут мазать только черной краской. Вспомните, как в Африке уничтожали все следы колонизаторского правления, в том числе и самые позитивные. Шанхай весь девятнадцатый век по существу был англо-французской колонией в Китае. Англичане в свои кварталы не допускали "собак и китайцев". Кули с мешками на плечах вынуждены были обходить английскую набережную. Китайцы служили, работали рикшами, нянчили детей и набирались опыта. Конечно, не забудем боксерское восстание в начале ХХ века, когда народ в ненависти стал уничтожать всё чужеземное. Попало и нашим. Интересно, что в вышедшей недавно книге Натальи Старосельской "Повседневная жизнь русского Китая" автор чисто с колонизаторских позиций подходит к этому восстанию. Мол, плохой народ, столько чужой крови пролил. Но не лезьте в чужую страну, господа колонизаторы. Любое восстание — это кровь и гибель невинных. Но до каких пор в Китае должны были править иностранцы? Жалко наших строителей КВЖД, попавших под восстание, но по сравнению с нашими бунтами китайцы еще были мягкосердечны. А открытость Шанхая они даже во времена Мао использовали как окно в мир. Шанхайцы за столетия привыкли к иностранцам, и потому именно Шанхай стал прообразом нового развивающегося Китая. Шанхай смело заимствует, перенимает и развивается дальше. Шанхай как бы уважает своих колонизаторов за полезный опыт. Говорит "спасибо", но теперь уже делает всё по-китайски. Теперь уже китайская пятая колонна, чайна тауны, влияют на экономику тихоокеанского побережья США. После современного Шанхая и Гонконг никого ничем не удивит. Вот почему именно в Шанхае открылся в 1937 году памятник Пушкину. Памятник дважды исчезал. Сначала его в 1942 году украли на металлолом, затем в шестидесятые годы с ним расправились хунвэйбины. Ну что ж, Бог троицу любит. Стоит наш родной Александр Сергеевич, и приносят к нему каждый день свежие цветы.