Возникшая ситуация парадоксальна и трагична. Отказываясь от интернационализма в пользу национального эгоизма, патриоты теряют связь не только с большевистским прошлым, но и с метафизической основой русской идеи. В период, когда интернационализм должен наполняться мистическим смыслом и пафосом, происходит откат к брутальному национализму, враждебному самой сути универсализма. Для патриотического движения это обернется дальнейшим вырождением и в конечном итоге капитуляцией перед более мобильными и тонкими противниками. Переломить ситуацию может лишь обновленное понимание русской идеи как мистического и революционного интернационализма.
Юрий Медведев ПРАЗДНИК ПРЕОБРАЖЕНИЯ
Посвящается ласточке, свившей себе гнездо в дупле старого дуба
за оградою церкви Преображения Господня
1.
Как обещало, не обманывая, проникло солнце утром рано косою полосой шафрановою от занавеси до дивана. Оно покрыло жаркой охрою соседний лес, дома посёлка, мою постель, подушку мокрую и край стены за книжной полкой.
— Ну, блин, и видок у тебя. В халате и шлёпанцах, сплошной обалдёж. Из дурдома, видать, чесанул. Шизик? Параноик? Или же благородный маниакально-депрессивный психоз?.. Чего молчишь? Будешь давать признательные показания?
Бомж Куприянов разломил кольцо краковской колбасы, насадил обе половинки на заржавленный шампур и принялся поджаривать над костерком.
— Какого хрена ошиваешься на моей персональной свалке? Чё потерял?
— Из самолёта выпал, — сказал я.
— Гы-гы-гы! — затрясся в хохоте бомж и погладил сидящую у ног таксу с белой отметиной на лбу. — Облай-ка, Авва, этого придурка. Ну, чего голос не подаёшь? Тявкни для острастки на приблудного. А то лишу колбасы.
— Извини, хозяин, но облаивать гостя не стану, — сказала такса. — Он добрый. И много вынес, наверное, в жизни страданий.
— Ха, из самолёта вывалился! Ну и заява! — потешался бомж. — Меня не проведёшь. Дурдомовский ты. От санитаров-кровопийц да педиков чесанул. Да от шоков аминалоновых, невыносимых. Ладно, хрен с тобою, присядь на ящичек. Колбаскою жареною не побрезгуешь?..
— Мяса чуждаюсь, — сказал я.
— Бляха муха, в отказ пошёл. Но рыбу-то, небось, трескаешь за милую душу, а? Лады, у нас рыбки тебе обломится. Горбушечка горячего копчения подойдёт? Или судачок? А насчёт налимуш-ки? На свалке рыбы — пропасть. Везут из магазинов, ежели сроку хранения вышел кирдык. Ну и пусть с душком. Перебьёмся. Русское брюхо гвозди переварит. Запил водочкой — и всё путём.
Бомж Куприянов извлёк из груды мусора початую бутылку "столичной", отхлебнул дважды и протянул мне.
— Испей, шизик, повесели нутро.
— Горячительных напитков чуждаюсь, — сказал я.
— Чего-чего? Спиртного не употребляешь!? Тогда не шизик, а параноик. Ладно, не обижайся, братан. Ты мне сразу глянулся. Во-первых, как и я, бородатый. А во-вторых, всё ж двенадцать вёрст отшагал по лесочку до моей свалки персональной. На нечаянную встречу с господином Куприяновым, так сказать.
— Извини, хозяин, но свалка не твоя персональная, а городская, — сказала такса Авва.
2.
Я вспомнил, по какому поводу была увлажнена подушка. Мне снилось, что ко мне на проводы шли по лесу вы друг за дружкой. Вы шли толпою, врозь и парами, вдруг кто-то вспомнил, что сегодня шестое августа по старому, Преображение Господне.
— Значит, заплутал, бедолага, — сказал бомж. — Не будь нынче воскресенье, тебя отвезла бы в город наша шоферня. — Он огладил дикорастущую бородищу и вновь приложился к бутылке. — А так придется топать восвояси пешедралом, шизик, верно я говорю?
— Сегодня не обычное воскресенье, а Преображение Господне. Великий церковный праздник, — сказал я.
— То-то перебор колокольный доносит ветерок с востока. Аж с ранней зорьки. — Бомж громко икнул. — Чудное словцо: пре-об-ра-жение. Никак в толк не возьму. Отражение — это в зеркальце. Или в озерце, где мы сидим с тобою, шизик, на бережку и душевно беседуем. А пре-об-ра-же-ние — что за диковинка? Тем более — Господне. Это чё, про того, што ли, подследственного, которого братки, типа кавказцев, к кресту пригвоздили?