И как автомат, в свои немолодые годы, показал сорок подъемов. Спрыгнул, сплюнул:
– Я еще могу... но хватит. Альфия будет ругаться. Пойдем гири качать...
Гиря в два пуда покоилась в сенях, в темном углу, слева от двери в чулан, рядом с огромным тулупом отца, свисавшим до полу на крюке (обычный гвоздь не выдерживал).
Гирю я смог поднять только три раза, не кривя лицо.
– Эх ты!.. – горячился дядя Саша, внимательно смотревший на меня в сумерках сеней. – А еще усы растишь. Смотри на меня...
Несколько раз быстро и легко вознеся гирю над головой, он вдруг сжалился над племянником:
– Ладно. Хорошо. Наберешь мускулатуры в армии, будешь как цветочком размахивать. Но прежде всего мужчина должен уметь метко стрелять. – И с невысказанным смыслом, прищурясь, посмотрел на меня: – Ты понял? Женщины это любят. Понял?
Я смутился, кивнул.
– Завтра поедем в райцентр, постреляем в тире. Я тебе покажу, как надо стрелять.
В этот приезд дядя Саша почему-то не взял с собой мелкокалиберку.
Позже тетя Альфия расскажет, что получив письмо от сына, он схватил свою "тозовку", заорал, что сейчас же полетит в Омск и застрелит Булата, опозорившего род, а когда тетя хотела вырвать у него ружье, он его с хрустом переломил через колено – и швырнул в угол... и заплакал, что с ним редко бывало, и рухнул на диван и пролежал до следующего утра...
Тир располагался в длинном вагончике, на его распахнутой двери был нарисован прищуренный глаз: красные веки и узкий синий эллипс с черной точкой...
Зайдя уверенным шагом в тир, где стояли, считая деньги, несколько подростков, дядя Саша изумил всех. Правда, у него не сразу получилось.
Кивнув хозяину тира, он принял в руки воздушное ружье, поцарапал мизинцем усики, вложил пульку, выпрямил "воздушку" и приложился к ней. Весь он стал как каменный. Мы вкруг замерли. Шлеп! – ...мимо.
– Ага! – спокойно сказал дядя Саша. – Косит. Мы теперь так…
Шлеп! – И волк перевернулся.
Шлеп! – Вниз головой упала сова.
Шлеп... зайчик упал.
Ему "тирщик" выдал бесплатно пять пулек и повесил на место мишени.
Дядя Саша мигом пострелял в цель и эти пульки.
Хозяин тира, татарин с унылым лицом, выдал ему снова пять бесплатных пуль.
– Теперь давай ты, – сказал дядя Саша. – Бери чуть правее на сантиметр. Не на метр, понял?!
Из пяти выстрелов я попал три раза.
– Неплохо, – улыбнулся "ворошиловский стрелок"...
Мы уже шли сквозь толпу на территории базара, как я вдруг увидел Нину Журкину из своего класса. В ситцевом платьишке ниже колен, с красными крупными стекляшками на шее, в сандалиях, она стояла, озираясь.
– Привет! – поздоровался я. – Ты чего тут?
– А маму жду, – морща нос, ответила Нина. – Приказала тут стоять.
– Слушай! – заволновался я. – А ты умеешь стрелять? Пойдем, я тебе покажу в тире, как надо стрелять... – И чего мне взбрело в голову звать девушку в тир?! Она мне, конечно, нравилась, да только интересно ли ей? – Это рядом!
Она внимательно посмотрела на меня, улыбнулась. Улыбнулся и дядя Саша.
– Правильно! – сказал он. – Пусть покажет. Он отличный стрелок.
Мы снова зашли в тир. Хозяин тира невольно нахмурился, а потом показал все зубы: мол, рад. Он долго шарил в ящике стола, пока не выгреб пульки и не подал их мне. Я купил ровно пять штук.
Подражая дядя Саше, под его пристальным тигриным взглядом, я приложился к ружью, взял чуть правее, как он учил, и выстрелил.
Мимо!
– Спокойно. Бывает, – поощрил дядя Саша. – Первый раз и у меня не получилось.
Я постарался унять дыхание, прицелился... и снова промазал. Волк как смотрел на меня синими глазами, так и остался смотреть.
Нина хихикнула.
Я ничего не понимал. Я взял чуть левее. Промазал.
Взял чуть правее. Мимо.
– Ну-у, ты мазила!.. – засмеялась Нина, доставая из кармашка конфету и начиная ее сосать.
– Сейчас!.. – прошипел я и прицелился в утку. Она большая, желтая, мишень нарисована четко.
Но и пятая пулька ушла в сторону. Звонко щелкнула об стену.
Я стоял, пристыженный своей неудачей.