Прими, сестра, подруга и жена.
Как прежде мы, любимая, близки.
Но какова той близости цена?..
***
Г.Красникову
О погоде и чахлой, и хлипкой,
Как с рыбалки с не пойманной рыбкой,
Вдоль колодца под лифтовой клеткой,
Мимо надписи матовой, меткой
На панели мохнатой стенной,
Шел мужчина мириться с женой.
Шел, похоже, мужчина мужчиной:
Щеки вдавлены щедрой щетиной,
Из кармана торчала газета,
Что нашел он у биоклозета.
И казалось тому мужику:
Станет каждое лыко в строку.
Он задумался меж этажами,
Будто встретил бандитов с ножами.
Словно аура эпилепсии
Вдруг мелькнула на небе России.
Словно детский услышал он крик —
Не мужчина уже, а старик.
Это детскую видит он зыбку.
Смуглой мамы святую улыбку.
Кто-то шепчет: — Живи- не живи,
А уже не узнаешь любви…
Тут весенний, раскатистый гром
В крышу дома ударил ребром.
И виденье — оборвано громом.
Утонуло дырявым паромом.
Небосвод изогнулся — и замер
Пред его голубыми глазами.
Нет. Не ляжет обратной дороги.
Нет. Не встанет жена на пороге.
Нет, родимый, подумай: тебе ль
Колыхать по ночам колыбель?
И шептать над младенческой зыбкой:
Хорошо не до старости жить,
Хорошо — до усталости жить,
И уйти незаметно, с улыбкой…
Он в ненастную майскую ночь
Развернулся — и вышел. И — прочь.
ДЕВЯТОЕ МАЯ
Шел месяц май — и я с высоким лбом
Писал пейзаж чернилами в альбом,
Потом я брал чернильный карандаш —
И танк подбитый вписывал в пейзаж.
Солдат, что был похожим на отца,
Лежал на поле мая и свинца.
О, если б мне в ту пору мастихин —
Я б мастихином написал стихи.
Отец остался жив на той войне.
Купил гармонь, чтоб лучше пелось мне.
Так далеко, казалось мне, война…
А нынче гляну — вижу: вот она…
Спешат, несут Россию на погост.
На нем смешенье из крестов и звезд.
За что дрались? Таков был дан приказ.
Нас не спросили — вот и весь мой сказ.
Сейчас пойду, наливочки напьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
Стихи припомню старые свои…
А в пять утра — засвищут соловьи.
(обратно)
Геннадий Ступин МИГ ВЕЧНОСТИ
СЧАСТЬЕ
То ли осень была, то ль весна —
Я не помню. Но солнце сияло
Так, что неба голубизна
В его блеске весь цвет теряла.
И дорога была тверда
От предутреннего мороза,
И студёно синела вода
Сквозь сверкающие берёзы…
Было тихо кругом, хорошо,
Крепкий воздух грудь мою полнил
Силой, радостью… Я всё шёл…
А куда и зачем — не помню.
В ТРАМВАЕ
Она лицом к окну стояла,
Тиха от грубой тесноты.
Темно, туманно отражало
Стекло прекрасные черты.
И видел я как на портрете
Глазами раненый овал…
Глаза… Но взгляда я не встретил,
Скользя, он мимо проплывал.
Она дышала рядом где-то,
Но далека была за той
Чертой немого этикета,
Повеленного теснотой.
И пел трамвай всё тише, выше…
И замер. И теням вослед
Я, ничего не видя, вышел
На нестерпимо яркий свет.
***
Ночью к двери моей пришёл и кричал
Чёрный бездомный котёнок.
Я спал и тот жалобный крик принимал
За странные звуки потёмок.
Но душу мою наконец разбудил
Голос животной тревоги.
И встал я поспешно и дверь отворил —
Он тихо лежал на пороге.
Лил дождь ледяной, он лежал и дрожал,
Поникнув от изнеможенья…
Несчастный, мне в руки себя отдавал,
Не чая уж, видно, спасенья.
И я испугался: куда мне его?!
И дверь затворил торопливо…
О, был я слабее и жальче его!
Всю ночь не спалось мне тоскливо.
Я часто с тех пор просыпаюсь в ночи
И вижу и слышу спросонок,
Что к двери моей пришёл и кричит
Чёрный бездомный котёнок.
***
Такое утро было в Казахстане,
Уже не помню сколько лет назад.
Такое же зеркальное блистанье