Хоть и писал Иосиф Бродский издали, из своей северной архангельской ссылки, что "Китаец так походит на китайца, / Как заяц – на другого зайца. / Они настолько на одно лицо, / Что кажется: одно яйцо / Снесла для них старушка-китаянка…", вблизи видишь колоссальную разницу между южанами и северянами, сотни местных диалектов, разных обычаев, примет. А уж северную и южную кухни никогда не спутаешь. Попавшие на Хайнань северяне предпочитают питаться в многочисленных русских ресторанах, нежели идти в самый изысканный южно-китайский ресторан. На севере Китая те же пельмени, то же мясо, а предложат тебе в южном ресторане изысканное блюдо "Битва дракона с тигром и птицей феникс", и уже после еды, облизывая пальчики, ты узнаешь, что дракон – это мясо змеи, вместо феникса то ли курица, то ли попугай, ну а роль тигра во вкусно приготовленном блюде выполняет мясо кошки. Зато любители морских гадов могут перепробовать на Хайнане практически всех обитателей морского и океанского дна. Кстати, приехавшие из северного Даляна и Харбина лучшие специалисты по традиционной медицине, как я заметил на наших посиделках, южную кухню явно избегали.
В этом тоже душа Китая: стремясь к державному единству, ибо пример Советского Союза лишний раз показал к чему приводит сепаратизм, искренне приветствуя строгую иерархичность власти и авторитарность управления, одновременно они не склонны к унификации и единообразию. Ценят и не забывают древние обычаи каждой провинции, живут своей неповторимой жизнью. В той же "Дао дэ цзин" пишется: "Управление большим царством напоминает приготовление блюда из мелких рыб..." И каждая рыбёшка дает свой аромат, свой привкус. Каждый человек даёт своё дэ, свою неповторимую душу. Ибо, несмотря на явную склонность к общинности и коллективизму (а иначе им не прожить в своем миллиардном муравейнике), они в культуре и идеологии гораздо более разнообразны, нежели русский народ. Одних философских течений, противоречащих друг другу, порою обретающих религиозную форму, у них десятки, а то и сотни. Но чисто по-китайски эти противоречия никогда не принимают воинственный характер. Конфуцианство уживается с даосизмом, буддизм дополняется дзен- или чан-откровениями.
Я был в даосском древнем храме Царя драконов, поднимался к бессмертной даосской черепахе, вчитывался в иероглифы великих китайских поэтов, которые мне переводили мои китайские и русские друзья. И понемногу, кажется, начинал понимать природу их великого хаоса, делающую их цивилизацию необыкновенно устойчивой. Мне больше по душе характер южных китайцев, не столь чиновных, энергичных и предприимчивых. Думаю, на северных китайцев до сих пор оказывает влияние давнее монголо-маньчжурское продолжительное правление. Впрочем, такое же влияние оказывает на центральную Россию давнее монгольское иго, и потому поморы-северяне или южане-казаки, донские и кубанские, то есть русские, не знавшие ни крепостного права, ни монгольского нашествия, ближе по характеру южным китайцам. Лишь излишняя централизация России не позволила вольнолюбивым северным и южным русским окраинам стать такими же мощными независимыми центрами влияния, как Шанхай или Гуаньчжоу, Гонконг или остров Хайнань. Я уверен в скором мирном присоединении Тайваня к единому Китаю, думаю, это произойдёт в течение ближайших десяти лет, но я уверен также, что тайваньское влияние на дальнейшее развитие Поднебесной будет едва ли не равным нынешнему южнокитайскому шанхайскому влиянию. И кто кого подчинит, сказать трудно. Может быть, тайваньские лидеры в какой-то момент со своей продуманной идеологией интеллектуального национализма и промышленной модернизации окажутся в пекинском руководстве.
Пекинское правительство, со своей программой конфуцианского регламентированного порядка, несёт единую для всей страны систему централизованных ценностей, и она необходима единому Китаю. Но, дабы не закостенеть в экономическом, научном, промышленном и идеологическом развитии, Пекин традиционно дозволяет южным даосским или же буддийским окраинам вносить столь необходимый и целебный хаос для создания новых великих культурных, литературных в том числе, и научно-экономических достижений.