Ваза, которую Я люблю
больше всего
Моя самая любимая ваза
Всегда наполовину полна
Чистой воды
Если кто-то удивляется
Почему в вазе нет цветов
Я говорю – там находится их душа
Когда я пристально гляжу на вазу
Цветы возникают в моём сознании
Очаровательные и благородные
Подобно прекрасным сказочным принцессам
Впервые появляющимся на балу
Они озарены волнующим сиянием
Однажды я наполнила вазу снегом
Самым хрупким цветком
Из всего цветущего на земле
Снег исчезал в воде
Оставляя холод печали
И чистоту сошедшую с небес
У моей вазы
Своё прошлое
Она как отшельник
В этом грохочущем мире
В моей вазе
Находятся цветы живущие в моём сердце
Они распускаются в мире
Где не достаёт красоты
Инкогнито
Белые хризантемы
В 1996-м
Время началось с букета белых хризантем
Каждый день их орошали чистой водой
И ласкали взорами
Цветы целомудрия не рвущиеся в полёт
Способные лишь покачиваться на стеблях
Когда они зацвели я испугалась
Их желание раскрыться
Было столь сильным и невинным
Свободным от всего мелкого
Неужели оно означало жажду принести себя в жертву?
Я знаю у цветка есть собственная тайна
Это незримая но пронзительная поэзия
Делающая людей простыми и открытыми
Расцвет не укладывается в промежуток
от времени завязи до увядания
В одну священную
предсмертную волю
В один тяжкий заснеженный вздох жизни
Сегодняшним вечером мои белые хризантемы
Напоминают уснувшего младенца
Безмятежно шевелящего пальцами
А снег танцующий за окном
Похож на белую хризантему парящую в образе привидения
Перевод Елены СОЙНИ
Виктор Пронин БОМЖАРА ВОЗВРАЩАЕТСЯ...
Нет, ребята, не надо меня дурить, я всё в этой жизни уже знаю, во всяком случае знаю главное – ничто хорошее не может продолжаться слишком долго. А если что-то хорошее и существует некоторое время – это повод задуматься о жизни и правильности твоих представлений о ней. Вот открыли недалеко от моего дома маленький такой магазинчик, хозяйственные товары продавали. Стоило только мне полюбить его легкой, необязательной любовью – закрыли. Теперь там зал игровых автоматов, говорят, заведение более прибыльное. Аптека как-то возникла на углу, хорошая, скромная аптека без виагры, но с валидолом. Только пристрастился – приказала долго жить. Сейчас там пивной бар. Небольшой, пока еще в кружки пиво наливают, до банок дело не дошло, не растащили еще кружки благодарные посетители на сувениры. Но ходить туда опасаюсь – вдруг привыкну...
Передел собственности продолжается, куда деваться…
Магазин, аптека, бар – ладно, это терпимо, можно переболеть. Но вот женщина… Хорошая женщина, молодая и красивая, любовные записочки писала, коротенькие, но… Разве пишут длинные любовные записки? Обстоятельными бывают лишь прощальные письма. И вот только сроднился, только свет на ней клином сошелся… На моих глазах, представьте, на моих несчастных, как у побитой собаки, глазах, она тискается с каким-то поганым хмырем. Может быть, он для нее не такой уж и поганый, но все, кто при мне целуется с ней, – хмыри поганые. И поступила она так не со зла, не по испорченности своей нравственной, нет, ребята, все проще. Увлеклась, девочка, заигралась, как она выражается. И просто перестала меня видеть. В самом прямом, простите за учёное слово, физическом понимании слова. Сидел я на голубой скамейке, на набережной, никого не трогал, рядом лежала собака. Так вот, не видела она ни меня, ни собаки, ни моря. В этот момент мы с собакой и с морем в своем значении для нее уравнялись, сделались как бы несуществующими.