Но ведь и Рубальская, и Резник, и Вишневский уже тоже почти классики в сравнении с "Муси-Пуси" и "Ты целуй меня везде, я ведь взрослая уже…" Эти, почти классики, изящны, легки, остроумны. Они "хорошо хаваются пиплом" – по выражению телепродюсеров и режиссёров.
Да и кто бы против? Удаются песни, весёлые стишки, и добро.
Но когда только это, или в основном это грядёт с телеэкрана, чего уж дивиться вкусам и выбору молодёжи? Почему-то кажется, что и самой Рубальской, и Резнику в глубине души горьковато от невозможности соответствовать великому статусу Первых Русских Поэтов, за которых выдают их теперь чуть ли не насильно. А может быть, даже и стыдно порой за то, что приходится представительствовать от лица Большой Поэзии, то есть играть не на своём поле. Умные ведь люди, с дарованием и вкусом. Не могут не понимать, что есть в России настоящие, большие поэты современности, которых просто "не выпускают" к широкой публике. Поскольку публику "ударно", в предельно сжатые сроки отучили от серъёзной, глубокой поэзии (да ведь кажется, кажется только, что отучили! Морок спадёт, и настоящее будет ой как востребовано!).
Пока же, в нынешней реальности, настоящая живая Поэзия, точно подпольные "вавиловцы" в своём убежище, почти молча, почти втайне вынуждена свершать творческий подвиг. А "лысенковцы-продюсеры" всё толкают и толкают на экран одни и те же, "раскрученные" имена и лица. Такое ощущение, что лишь попадёт популярный человек в "Останкино", так и не выходит оттуда с утра до поздней ночи. Только переходит из студии в студию, из одного ток-шоу в другое…
Справедливости ради надо сказать, что совсем иного рода "лысенковщина" (неизбывная, многоликая!) царила и в советские годы. Имя ей было тогда: "Официоз". Бодрые певцы режима ловко научились имитировать русскую классическую традицию, и обидно опошлили её. Это было, было, не стоит забывать. Но стоит помнить и другое: при вопиющем засилии официоза и пустозвонства в тогдашних масс-медиа, поэтам "нетрадиционным" всё же давали место – и в издательствах, и в журналах, и на телевидении. А с конца 70-х годов поэтический модерн и постмодерн при мощной культурологической поддержке, похожей на хорошо организованную акцию, вообще стал занимать лиди- рующие места в сознании читателей, особенно молодых.
Это звучало сильно: "поэтический авангард"! Но в этом самоназвании таилась профанная подмена, тогда ещё слабо различаемая широким читателем. Русский авангард, как одна из самых сильных ветвей русской поэзии, имеет свои корни и традиции, как в народном творчестве, так и в светской литературе. Авангард космичен, ошеломителен не только словотворчеством, но главное – творческим мирообразом грядущего.
В начале 20-го века авангард был мощно представлен такими именами, как Велемир Хлебников, Ксения Некрасова, Андрей Платонов (поэт, каждой строчкой – поэт!). А в конце века настоящий авангард словно бы рассеялся, или переродился… во что? В занятное штукарство, в перелицовку уже созданных стилей. Это, как совершенно ясно теперь, был даже не столько модерн, сколько постмодерн. Впрочем, речь здесь о другом: поэтам "нетрадиционным" и в годы ликующего "официоза" давали жить, а не просто выживать. То есть, какое-никакое равновесие, если уж не гармонию сосуществования разных стилей и направлений, старались соблюдать. А ныне?
Как праздник воспринимаешь редкое появление на экране Олега Чухонцева, Владимира Кострова. Это действительно крупные поэты. И они уже как бы имеют небольшой "допуск" на экраны. (Хотя и почаще можно бы). Но кто и когда в последний раз видел в популярных передачах таких, к примеру, поэтов, как Геннадий Русаков, Пётр Кошель, Владислав Артёмов, Виктор Верстаков, Александр Хабаров?.. куда девались те же "нетрадиционалисты" Иван Жданов, Александр Ерёменко, Алексей Парщиков? – раскрученные в прошлом имена, но изрядно подзабытые уже. А ведь живы они, и не так чтобы стары... поверьте, этот значимый ценностный ряд можно длить ещё, ещё! Поэтому прошу не обижаться всех достойных неназванных москвичей, знакомых мне и не слишком знакомых, но равно ценимых.