Будущее США /зверя по образу и подобию/, если иметь в виду прогнозы ученых /от повышения уровня океана до социального взрыва/, Отцов Церкви и просто различные прорицателей, весьма реально может исполниться не в столь отдаленные времена по пророчеству Иоанна Богослова: "...пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице, ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее".
На основании всего изложенного можно сказать, что силы зла обрели имя свое. Неизвестным остается пока имя лжепророка, время и место его появления, но институты и инструменты его власти уже подготовлены и ждут "сына погибели".
Тайна числа зверя – не единственная тайна Апокалипсиса. "Откровение святого Иоанна" многослойно в пространстве и времени. Оно охватывает не только всю историю человечества и арену его действия – Землю, но и выходит за их пределы, рассказывая и пророчествуя об истории вселенской борьбы сил добра и сил зла, Бога и диавола, в которой зверь и его число – только несколько страниц этой истории, приоткрыть которые автор надеялся в этих заметках.
(обратно)
Владимир Личутин "НАТОПИЛ ОН СМЕРТЕЛЬНУЮ БАЕНКУ…"
Из книги воспоминаний "Год 93… Вид из деревенского окна"
... "Вот те на… У вас что, и свету нет?" – спросила Лариса, входя в избу.
"Нету свету, Ларочка! Отрубили, – воскликнула Люся Проханова, слегка захмелевшая, оттого голос у неё был сладкий, игривый. – И не надо… Как-то даже лучше, глазам спокойнее при свечах."
"Ага, церковью пахнет, постом, кадилом, попом…" – перебил Проханов. Жуковатые глаза у него играли в сутемках, как влажные маслины.
"О чем ты, Саша, говоришь… Тебя даже неловко слушать… Мы так привыкли к удобствам, Боже мой, так далеко отошли от природы… Это наше несчастье…"
"Может быть ты и права, Люся, но с удобствами лучше, – поправила Лариса Соловьева, зябко перебирая плечами и вместе с тем, наклонившись над столом, оценивающе оглядывая его, прицеливаясь к тарелкам. – Люсечка, дорогая, мне так хочется есть, я так проголодалась, я так устала. Это просто счастье, что нам Бог помог, и мы не заблудились в метель, не застряли в болотах, не укатили в другую сторону, не погибли и не замерзли, что нам попался какой-то странный человек, он неожиданно вышел из леса с посохом, в волчьей дохе, в лисьем малахае и с седой бородой по пояс – и показал нам дорогу. Мы предлагали его подвезти, но он отказался, лишь махнул рукою – и пропал… Я оглянулась, а его уж нет. Володя Бондаренко, я правду говорю?.."
"Почти…"
"Невероятно, мистика какая-то! – вспыхнула Люся. – Это так странно, неправда ли? Это чудо… Кричи – не докричишься… Вы одни в ночном лесу, метель, и этот старик в бороде вдруг появляется из тьмы. Как это всё по-русски. Может это был даже… Ну, как ты говоришь. – Женщина смутилась, прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. – Короче, я этому верю."
"Ну, как не верить… Я же не вру, правда, Бондаренко?"
"Почти… Ларочка, успокойся, соловья баснями не кормят. Мы так не успеем старый Год проводить. А это плохо… Саня, скажи нам путеводное слово."
Проханов отключился от разговора, перестал едко притравливать жену, вставлять палки в колеса, но сидел, откинувшись на спинку стула, призамгнувши глаза, какой-то помолодевший, домашний, благорастворённый, с доброй беспечальной улыбкой, со стороны, из сумерек, наблюдая за всеми. Свеча притухала, оплывала, темень сгустилась вокруг стола, лица наши едва различались. Дуся вдруг спохватилась, зажгла на кухне керосиновую лампу, затрещал фитиль, едкий запах притёк в горенку, и стены слегка прираздвинулись. Саша очнулся:
"Ну что сказать, дорогие мои друзья… Год девяносто третий уходит от нас, ужасный год, страшный год распада страны, разрушения, смертей, гибели близких, жути, крови, слёз и страданий. Уже, казалось, никто не устоит под сокрушительным навалом антинародной власти, нашу газету "День" закрыли, ворвались в редакцию люди в масках, бронежилетах, с автоматами, будто мы какие-то разбойники и грабители, всё что могли унести – унесли, нас выгнали на улицу… Но это был и светлый год, год надежд, русский народ восстал, впервые за много лет показал силу духа, страсть к сопротивлению, жертвенность и мужество, сотни людей, отстаивая честь и правду, сгорели заживо в Белом доме, в этом окаянном крематории, – но не сдались… Мы: Бондаренко, я и Женя Нефедов, бежали, нас преследовали, мы скрывались, мы могли бы затаиться и в Москве, и там бы нашлись надёжные люди, но мы направили стопы к Володе Личутину, нашему другу, зная, что в глубине рязанских лесов он убережет нас, укроет, даст перевести дыхание и осмотреться, как действовать дальше. И вот мы снова здесь, в этом добром деревенском доме в глубине России, занесённой снегами, у наших друзей Володи и Дуси, нам здесь хорошо, уютно, спокойно, мы не сломались, у нас есть новая газета "Завтра", которую мы неимоверными усилиями выпускаем, скитаясь по стране в поисках типографии, убегая от сыщиков, милиции, властей, которым приказано нас держать и не пущать, но находятся всюду верные помощники, народ нам верит, народ ждёт нашу газету. А значит, ничто не пропало зря, и впереди нам предстоит борьба… Все мы, слава Богу, здоровы, беда миновала нас, обошла стороною и детей наших... Вот за всё это и выпьем."