– Помнишь, Лёня?.. Ты помнишь?..
– 0 чём ты?
– Когда-то ты хотел стать птицей? Ты ещё не раздумал?.. – Я хотел ещё что-то добавить, но помешали грачи. Они кричали, хлопали крыльями, одна из них особенно громко кричала, подлетая почти к самой земле. Я взглянул вперёд, туда, куда хотела опуститься птица. И вдруг меня обожгло, опалило, как будто в глаза мне плеснули молнию... Нет, десятки, тысячи молний. Там, впереди, на высоком, кривеньком колышке метался в муках ещё один грачонок. У него ещё были силы, движение, и под этим напором колышек гнулся и пригибался. А рядом с ним, отступив метров на пять, стоял ещё колышек, а рядом – третий, четвертый. И на каждом корчилось по грачонку. Все они были ещё живые, все хотели взлететь, но верёвка мешала.
– Что это?! Что это! – я закричал, поднял руки, но не услышал своего голоса, сам себя не услышал. В горле у меня что-то настыло, что-то мешало. Я вроде бы и кричал, возмущался, но у меня, наверно, только вытягивались губы. И по этим открытым страшным губам мой друг понял, что мне плохо:
– Что с тобой? Придержи себя. Это Рита недавно придумала. А тебе, что ли, жалко? Они все равно бы погибли. Тут три дня назад погода была, ветер – шесть баллов. Он и покидал грачат из гнезда. Их много было по бору...
– Кого покидал? Кого? – Смотрел я на него и не видел. Глаза мои застилало.
– Да птиц же покидал! Да ты что, очумел у меня? – Он взял меня за плечо, но я сдернул руку. Ему не понравилось: – Эх ты, гуманист. Пожалел такое дерьмо. Они птичий грипп разносят, паскудят. – Он ещё что-то говорил мне, доказывал, но я не слушал. Эти грачата кричали у меня в голове, трепыхались. И это был крик не то о смерти, не то о спасении. И я не мог уже вынести. Я не мог... Я бросился куда-то прямо по грядкам, лишь бы бежать, закрыть уши, забыться.
– Куда ты? Здесь же насажено? – надрывался Лёня, а я все бежал и бежал, точно и меня могли сейчас поймать и привязать за верёвку.
...Я бежал очень долго, пока не выбрался на дорогу. И тут я не выдержал – упал на землю, зажал виски. Сколько лежал – не помню. Может, час прошёл, может, и больше... Потом очнулся, открыл глаза. И в тот же миг опять услышал их крики. Птицы кричали, постанывали, но уже глухо, чуть слышно. Я приподнялся на локтях, оглянулся. Далеко позади клубились в июльском мареве сосны. А над ними чёрными столбиками стояли птицы.
Я поднялся на ноги и глубоко вздохнул, поднял голову. Но странно, со мной что-то случилось. Я дышал, но там – глубоко в груди – плавала какая-то пустота – ветерок, и мне стало страшно. Даже сердце вроде не билось. Но куда же оно делось, за кем оно улетело... И я собрал в кулак всю свою волю и посмотрел вперёд. И деревья, и птицы слились теперь в одну точку. Она качалась в воздухе, продвигалась и была как живая. И эта точка опять напомнила птицу. Потом и это растаяло, как будто птица опустилась за горизонт.
(обратно)
Георгий Мельник ДУШИ НЕТРЕЗВЫЕ ПОРЫВЫ
Минвинздрав предупреждает: чтение стихов подобных авторов может повредить вашему здоровью
* * * Я бы спел Вам песню
О чудесном крае,
Где закат сменяет
Сказочный рассвет,
Где порою вместе
Ощущенье рая,
Где вино играет
И хранит от бед.
Я бы спел вам песню,
Как волна морская,
С берегом ласкаясь,
Шепчет о тебе.
Но признаюсь честно:
Кому петь – не знаю
И хмельной таскаюсь
По своей судьбе.
* * * Разорвите наручники барства
Мне, таскавшему цепь нищеты.
Показного богатства коварство
Исказило и быт, и мечты.
Не найти золотой середины,
Где свобода и творческий труд,
Где страстей неподвластных лавины
И блаженный домашний уют.
РУССКИЙ ИНОСТРАНЕЦ На туфлях играет глянец,
Сумка вин, мизер закуски.
Едет русский иностранец
Погулять в Москве "по-русски".
Я давно мечтал с друзьями
"Вспомнить молодость" в столице,
Но охотятся за нами
Красные, в погонах, лица.
На проспектах, у вокзала
Клан ментовский ополчился.
Что же ты чужою стала
Та страна, где я родился?
* * * И вермут розовый не пил,
А мог бы, мог бы пить...
Л.Котюков