"Маленькие люди, прыгающие по асфальту, танцующие по лужам и указывающие пальцами на солнце. Они целуются просто так. Они про всё спрашивают. По ночам они выбегают на улицу, царапают мелом мостовую (записывают свои желания, и это одно из желаний – вот так выбегать по ночам). Они так кричат, что грачи умолкают (их всё равно не слышно). Они ищут подснежники, заглядывая под скамейки, и удивляются, когда не находят. Они всему удивляются (поэтому у них такие глаза). Они бегут за кораблями, провожая их до самого колодца, а потом ложатся на решётку и долго смотрят в темноту и ко всему прислушиваются… Припав к подушке, они сразу засыпают и во сне улыбаются, и встают очень рано, всегда вместе с солнцем…" Тут слышна мелодия и Ганса Христиана Андерсена, и Александра Грина. Детская мечта о счастье. Но пронзительный мир детства уходит, исчезает, и уже строгий любящий отец стремится сохранить мир своей маленькой семьи. Начинается "Дорога", дорога на свой любимый остров вместе с любимой женой и сыном. Жизнь семьи каждый раз как бы начинается сначала. Мы видим её и глазами героя, и глазами его жены.
Думаю, проза Вадима Воронцова чересчур автобиографична, и потому поневоле прощаю автору излишнюю сентиментальность, уже зная о печальном конце повествования. Жена героя гибнет нелепо и как-то даже неправдоподобно. Нырнув с обрыва и ударившись о камень. Если это пририсованный финал к лирическому повествованию или сегодняшнее дополнение к неопубликованной прозе конца восьмидесятых годов, то чересчур картинно и киношно. После добротного детализированного всамделишнего существования и героя, и героини, которое вполне можно было закончить на любом месте, безо всяких проработанных сюжетных концовок, ибо подобная жизнь героев и в философских размышлениях, и в бытовых подробностях, и в страстной полноте чувств, и затем в бунинском замедленном изящном увядании, так могла бы до бесконечности и длиться в днях, "наполненных пронзительным звоном и красотой этой самой жизни", и совсем не требовалось придумывать картинный кровавый финал. А вот сама жизнь вполне могла подбросить нечто подобное. Не хочу ничего предполагать о жизни автора-героя.
Не знаю, может быть это просто литературный приём и подобным образом автор хотел покончить со всей и своей прежней жизнью, и с прежней литературой, – поставить жирную точку на своей красивой дачной бесконечности посреди людского ненастья?
Но, когда по второму разу перечитываешь этот отрывок, уже не даёт покоя это финальное кровавое пятно на камне.
А может быть, зоркого дачного наблюдателя победил поэт. И на место точных, но чересчур интеллигентски безукоризненных и безоблачных в своей жизни наблюдений и размышлений пришли горькие строчки поэта, переживающего за участь своей России:
Поля бурьяна…
И простор…
И снова этот вечный стон.
И этот жуткий, страшный сон…
Моя несчастная страна…
Но если это только сон,
То надо вспрянуть ото сна…
И бунтующий поэт, резко не приемлющий распродажу родной страны, от лирического пролога о волшебной дивной стороне переходит к трагическому финалу. И в повествовании, и в своих стихах. Ими и закончу:
Была страна.
И было бабье лето.
Была струя воды за пароходом.
И значит – будет то, что не проходит.
И значит – было то, чего уж нет…
…....
Конечно, власть была не в масть.
Но и под этой серой властью
Моя страна была прекрасна…
Поляна. Небо. И простор.
И сена стог.
И девы стон.
Но… этот сон…
Сергей Куняев НЕ ПОТЕРЯТЬ БУДУЩЕЕ
Кто не делает выводов, не извлекает уроков из прошлого, тот теряет будущее. Последние 15-20 лет показали нам это очень убедительно.
Сергей Куняев как писатель состоялся как раз в эти годы. Одна за другой стали выходить его книги "Огнепалый стих", "Сергей Есенин" в серии ЖЗЛ, "Растерзанные тени" (обе в соавторстве с С.Ю. Куняевым), "Русский беркут". На выходе новая книга статей и литературных исследований "Жертвенная чаша". В 2005 году Станислав Юрьевич и Сергей Станиславович Куняевы стали лауреатами конкурса "115 лет ЖЗЛ" "за самую популярную книгу серии "Жизнь замечательных людей" последних лет". С книги "Сергей Есенин" и началась наша беседа.