– Алло, здравствуйте, это приемная Самого? – ровным и совершенно спокойным голосом спросил Островитянинов.
– Поскрёбышев у аппарата, – ответил п
остельничий диктатора.
– Александр Николаевич, Вас беспокоит главный редактор журнала "Вопросы Экономики", академик Островитянинов. Мне нужно с Вами посоветоваться по очень важному делу.
– Слушаю вас, – благосклонно ответил постельничий.
– Видите, Александр Николаевич, в последнем номере журнала "Вопросы экономики", который я возглавляю в качестве главного редактора, в одной из статей была допущена чудовищная опечатка, могущая привести к политическим последствиям… – и Константин Васильевич принялся объяснять Поскрёбышеву суть дела.
– Неприятная ситуация, – сказал постельничий, выслушав академика. – Повисите на телефоне, а я пока доложу Хозяину…
...Исполнитель поручений обладал таким острым зрением, какое не снилось и самому Вильгельму Теллю, если бы тот заведовал охранным отделением швейцарской конфедерации. А Исполнитель поручений всё видел, в том числе и ужасы, потому как сам их и производил. "Да… воруют", – читал он доклад своей секретной службы о работе различных министерств и ведомств. "Как, всё-таки, кстати подвернулось поручение Хозяина, – облизнулся Лаврентий. – Давно я не тискал высокопоставленных жен. Почти две недели. Та брюнетка с карими глазами, которую я видел на одном из правительственных приёмов, – она весьма аппетитна."
В этом докладе содержалось описание махинаций и прочих правонарушений сотрудников различных правительственных подразделений, а также всевозможных промышленных и непромышленных предприятий, имеющих отношение к товарам народного хозяйства. Их (товары народного хозяйства), как известно, покупает население. Покупает всегда и даже если, в связи с качеством продукции, делает это неохотно, то вовсе не участвовать в процессе потребления оно не может. Основные инстинкты, ничего не поделаешь. И у советского человека они были и достаточно сильные. Вот ими-то и пользовались разные теневые дельцы.
К 15.00 Лаврентий завершил подготовку документов кампании по борьбе с коррупцией в высшем, среднем и низшем эшелонах власти. Подход сверху донизу всегда хорошо работал на просторных просторах – точечные решения в чистом поле без развития мощных коммуникаций мало к чему приводили испокон. Он позвонил Хозяину на дачу. Хозяина не было. "Уехал в Ставку", – доложила челядь. Лаврентий премного подивился данному факту. Ведь в последнее время диктатор не любил менять свежий воздух на душные средневековые строения, красно-бурый цвет которых как будто просвечивал даже через стены. "Наверное, новых послов принимает, – подумал Лаврентий, пристально наблюдая за толпой, спускающейся в метро. – Поеду сразу туда, порадую Хозяина. Послы – не лучшее развлечение…"
Примерно через час Вождь читал список попавших по знаменитому делу "О распространении мелкобуржуазной психологии в советском и партийном руководстве и его последствиях":
В списке – "совершенно секретном" ("Приложение N 415-ВК/149 к Постановлению Президиума ЦК ВКП (б) "О распространении мелкобуржуазной психологии в советском и партийном руководстве и его последствиях") – было семнадцать фамилий министров и замминистров Лёгкой промышленности, Мясной и Молочной, Лесной, а также начальников нескольких второстепенных Управлений и директоров нескольких объединений и предприятий.
Кроме того, в списки попали сорок два крупных функционера и сто пятьдесят три чиновника средней руки. Чистка была основательной, потому что помимо политических имела и сугубо практические цели.
Правда, совершенно непонятно было, как под железную гребенку органов попало министерство совхозов. Полномочий оно от него имело мало, реальными ресурсами не распоряжалось, по отношению к высшему руководству вело себя более чем лояльно. А всё ж два человека из этой структуры оказались на кончике пера Исполнителя поручений.
Так или иначе, но тиран выразил удовлетворение проделанной работой:
– Как грамотно подготовлены на этот раз все досье, Лаврентий. У тебя что, прибавилось гнилой интеллигенции в кадровом составе? – пошутил Вождь.