Моя первая книга стихов "Цепная реакция" вышла в Киевском издательстве "Молодь" в 1991 году, когда мне было уже 37 лет, я вообще вошёл в литературу достаточно поздно. ...А на данный момент мною написано порядка двух десятков романов и повестей реалистического, мистического, фантастического и даже постмодернистского характера, которые были опубликованы в основном лишь по редко доходящим до столицы журналам русской провинции, да и то в сокращении. Думаю, что некоторые из них заслуживают того, чтобы я их здесь хотя бы кратко представил. Это – роман "Нары для Президента", в котором рассказывается, как некий медицинский кооператив оживляет Иосифа Виссарионовича Сталина, над которым собираются провести суд истории, и как вскоре после этого жизнь в стране начинает неостановимо меняться, тюрьмы заполняются либералами, демократами, олигархами и, как это ни странно, коммунистами, а мой герой оказывается в одной камере с Г.Зюгановым, А.Прохановым, Э.Лимоновым, В.Путиным и другими известными персонажами российской жизни. Это также роман "Стивен Кинг на русской почве", в котором трое друзей затеяли издание полного иллюстрированного собрания сочинений короля романов ужасов, и как по мере выхода его книг городок начинает затапливать волна описанных им в этих книгах кошмаров. Роман "Урок кириллицы", в котором расшифровывается сакральная сущность русского алфавита. А также романы "Я не брошу бомбу на Париж", "Мой дедушка застрелил Берию", "Он где-то рядом", "Алиби нет даже у покойника" и многие другие, плюс книги критики "Боги и бесы русской литературы", "Прощание с менталитетом", "Двойное дно литературы", несколько томов литературных дневников, книга путевых очерков "От Тьмутаракани до Венеции", поэмы о Слободане Милошевиче и Уго Чавесе, сборники стихов и прочее. Хочется верить, что когда-то им, "как драгоценным винам, настанет свой черёд". Жаль только, что это иногда бывает слишком поздно…
"Всё течёт, всё изменяется", – сказал когда-то великий Гераклит, и жизнь дала возможность мне и моему поколению во всей полноте увидеть, как эти изменения происходят в реальности. Я видел, как буквально за два-три года развалились и обнищали вчерашние колхозы-миллионеры, как остановились рентабельные ещё недавно угольные шахты, являвшиеся градообразующими предприятиями, и как начали вымирать и пустеть окружающие их городки. Я видел, как единый ещё вчера советский народ начал стремительно превращаться в толпу враждующих между собой индивидуумов, ненавидящих каждого, кто живёт хотя бы ненамного лучше, чем они… Так что я зря сетовал в одном из своих ранних стихотворений, что "прошли эпохи потрясений и переломов коренных" – чего-чего, а потрясений у жизни хватит на все поколения.
Самым же тяжёлым из того, что произошло на моих глазах в эти переломные десятилетия, было, на мой взгляд, падение авторитета литературы. Необычайно востребованная в годы советской власти, литература как-то очень быстро была отодвинута в годы перестройки на периферию общественной жизни, уступив принадлежавшее ей высокое звание "совести нации" и довольствуясь предложенной ей отныне ролью "гаремной развлекательницы". Это советская власть, ставя перед собой невиданно высокие исторические цели, вынуждена была для их озвучивания и донесения до народа использовать такие же высокие художественные образы, а пришедшей ей на смену демократии в этом уже не было ни малейшей необходимости. Она просто выставила напоказ виллы и мерседесы, и дала понять, что нет ничего главнее, чем деньги, для накопления которых не существует никаких моральных барьеров. Героем дня стал бандит с растопыренными пальцами, который занял все жизненно важные места, начиная от зала Государственной Думы и до кресла банковского директора. Он же сегодня воцарился и в качестве героя современной литературы. "Какое время на дворе, таков мессия", – как сказал много лет назад Андрей Вознесенский. Так что и в его стихах можно отыскать поэтические прозрения, не всё в них было сказано ради одной только хохмы.
Думаю, что отчасти во всех произошедших со страной на исходе XX века катаклизмах виноваты и наши литературные мэтры. Ничего не поделаешь – диалектика. Класс, который не подпускает к закромам и славе никого другого, сам взращивает себе своего собственного могильщика. Очевидная, казалось бы, истина, но, к сожалению, история ничему никого не учит. Того и гляди, сегодня всё опять может повториться, только на фоне уже других политических лозунгов...