Она собственно темой антисемитского заговора против Лили Брик и начинается. Сарнов сообщает, что желание опубликовать письмо "единственной музы" Маяковского Сталину возникло у него "в связи с гнусной кампанией, которая на протяжении нескольких лет велась тогда против неё в печати. Кампания эта имела вполне определённую антисемитскую подкладку".
Мне, человеку не столь сообразительному, как Б.Сарнов, трудно понять, о какой кампании идёт речь, ибо ссылками на авторов и издания критик себя в данном случае не утруждает. Видимо, имеются в виду статьи "Любовь поэта" В.Воронцова, А.Колоскова ("Огонёк", 1968, № 16), "Трагедия поэта" А.Колоскова ("Огонёк", 1968, № 23, 26). Но на кампанию да ещё в несколько лет эти статьи не тянут. Да и В.В. Катанян в своей заметке "Несколько слов о Лиле Юрьевне Брик" ("Дружба народов", 1989, № 3) ссылается только на "лживые статьи "Огонька" 1968 года".
Автором же первого выступления против Бриков и их окружения был Борис Маркович Таль, заведующий отделом печати и издательств ЦК ВКП(б), о чём в книге Б.Сарнова, конечно, не говорится. Таль ещё в 1935 году в письме к Иосифу Сталину говорит об опасности "приватизации" наследия В.Маяковского: "они хотели бы сделать издание произведений В.В. Маяковского своим групповым или семейным делом" ("Литературное обозрение", 1993, № 9, 10). Однако письмо не помогло, и "приватизация" состоялась...
Критика Лили Брик иной направленности содержится в письмах Людмилы Владимировны Маяковской к матери и отчиму Татьяны Яковлевой, Михаилу Суслову, Леониду Брежневу: "Я очень благодарна … за доверие и передачу мне материалов, которые дают мне твёрдую уверенность в том, что их разлучили искусственно, путём интриги лиц, заинтересованных в том, чтобы держать брата около себя и пользоваться благами, к которым привыкли" ("Литературное обозрение", 1993, № 6); "На самом деле к дому, где сейчас находится музей Маяковского, поэт имел малое отношение. Квартира, которая числилась за Маяковским и которую он содержал за свой счёт, как и её жильцов: О.М. Брика и Л.Ю. Брик. Брат мой там имел лишь одну маленькую комнату, где иногда ночевал в последние четыре года"; "Здесь за широкой спиной Маяковского свободно протекала "свободная" любовь Л.Брик. Вот то основное, чем характеризуется этот "мемориал" … . Брики боялись потерять Маяковского. С ним ушла бы слава, возможность жить на широкую ногу, прикрываться политическим авторитетом Маяковского.
Вот почему они буквально заставили Маяковского потратиться и на меблированные бриковские номера..." ("Вопросы литературы", 1994, № 4).
Думаю, такие обвинения нельзя оставлять незамеченными, любой исследователь, стремящийся к объективности, просто обязан их комментировать. По иронии судьбы два последних письма опубликованы в журнале, в котором давно трудится Б.Сарнов. К тому же, подобные мысли высказывали и высказывают самые разные авторы, и некоторых из них даже Бенедикт Михайлович, думаю, не осмелится записать в антисемиты.
Напомню, что Анна Ахматова, по свидетельству Лидии Чуковской, всегда "с презрением и гневом" относилась к Брикам. Об этом, в частности, свидетельствуют следующие её суждения: "Литература была отменена, оставлен был один салон Бриков, где писатели встречались с чекистами" (20 мая 1940); "Лиля всегда любила "самого главного": Пунина, пока он был "самым главным", Краснощёкова, Агранова, Примакова... Такова была её система" (25 апреля 1959); "Я её видела впервые в театре на "Продавцах славы", когда ей было едва 30 лет. Лицо несвежее, волосы крашеные, и на истасканном лице – наглые глаза" (25 июня 1960); "Знаменитый салон должен был называться иначе... И половина посетителей – следователи. Всемогущий Агранов был Лилиным очередным любовником. Он, по Лилиной просьбе, не пустил Маяковского в Париж, к Яковлевой, и Маяковский застрелился" (11 ноября 1962).
То есть, задолго до публикаций в "Огоньке", которые во многих отношениях ущербны, высказывались суждения, серьёзно разрушающие миф о Бриках и Маяковском. И эти суждения отнюдь не безупречны, требуют коррекции разной степени, но их авторы ближе к истине, чем Б.Сарнов.
Есть, несомненно, и оценки, правота которых не вызывает сомнений. Действительно, Лиля Брик "использовала" В.Маяковского: как минимум, последние 8 лет он был для неё "кошельком", средством для безбедного существования. Достаточно прочитать письма и телеграммы Л.Брик к поэту, собранные в книге Б.Янгфельдта, чтобы понять: деньги в её отношениях с В.Маяковским были, как раньше выражались, движущей силой. Приведу выдержки из посланий Лили Брик только за 5 месяцев 1925 года: "Пришли мне пожалуйста визу и деньгов" (3 августа); "Надо денег на квартиру" (13 августа); "Масса долгов. Если можешь переведи немедленно телеграфно денег" (12 сентября); "Щенёнок деньги получила" (18 сентября); "Волосит деньги получила" (8 октября); "Переведи мне телеграфно денег" (24 октября); "Прошу срочно перевести мне денег" (27 октября); "Телеграфируй, есть ли у тебя деньги. Я совершенно оборванец … Купить всё нужно в Италии – много дешевле. Хорошо бы достать тебе визу, чтобы смог приехать за мной" (4 ноября).