При всем моем спокойном, казалось бы, характере, жить спокойно мне никак не удаётся. И в детстве со мной постоянно что-то происходило. Я – воспитанный мальчик, больше всего на свете любивший читать книги и играть в солдатики, иногда принимался искать клады в заброшенных деревянных домах, забираясь через окна чердаков. Однажды я, спрыгнув с чердака – так как лестница прогнила и почти развалилась, провалился в подвал.
Мне действительно удалось найти проржавленный жестяной сундучок, доверху набитый бумажными деньгами, имелась там и пригоршня медных монет. Деньги, конечно, ценности теперь не представляли, но меня это волновало мало. Я жутко гордился своей находкой.
За компанию, взятый на "слабо", я ползал и на купол старой, не действующей десятки лет, церкви. Не умея плавать, угодил в глубокий омут и чуть не утонул, наглотался воды, заставил себя преодолеть страх и каким-то чудом добрался до места, где я мог, стоя на цыпочках, дышать. Так, на цыпочках, я добрался до берега.
И ещё, как-то поехав в соседний городок к двоюродному брату, по ошибке, а было мне в ту пору четырнадцать лет, в темноте выскочил не на той станции. Пока я соображал, поезд ушёл. Полустанок состоял из одной деревянной будки, а в те дни как раз ударили морозы – минус сорок семь градусов. Согреться было негде, до следующего поезда оставалось не менее трёх часов. Хотелось завыть, но я предпочёл согреваться танцами. Так проплясал три часа до прихода поезда, даже насморк не схватив. Подобные истории можно вспоминать бесконечно долго. Я фехтовал на саблях и шпагах, играл в футбол, занимался "рукопашкой", сплавлялся по горным рекам на байдарках, много путешествовал. Попадал со смертельным диагнозом в больницу, диагноз, по счастью, не подтвердился.
Эх, да что там говорить, даже целовался я впервые в два часа ночи на кладбище. Девчонка из Калининграда, которая подбила меня на этот глупый поступок, была очень авантюрно настроенной дамой. Самое интересное, что сам-то я как раз старался не влезать в подобные мероприятия, но от судьбы, говорят, не уйдёшь.
После школы я поступил в мединститут, который благополучно закончил через шесть лет, получив диплом врача-лечебника. По ходу учёбы мои интересы постоянно менялись, но как бы то ни было, но интернатуру проходил по терапии.
А вот работать пришлось невропатологом. Вследствие чего я и отправился в Запорожский институт усовершенствования врачей.
Вот тогда-то всё и стало складываться в своеобразную цепочку потащивших одно за другим событий.
Телеграмма с распоряжением отбыть на учёбу в Запорожье пришла 19 августа 1991 года. И вот когда ГКЧП ещё только начинало передавать свои выступления по телевидению, я собирался в поездку на тогда ещё входившую в состав государства Украину. Ехать предстояло через Москву.Правда, трагифарс с ГКЧП завершился достаточно быстро. Ещё до моего отъезда. А то ведь я не знал, как поступить. Облегченно вздохнув, я выехал на учёбу.
Занятия проходили не особо напряжённо. Погода для меня, не привыкшего к тридцатиградусной жаре в сентябре, радовала. Я частенько ездил в гости к друзьям в Харьков. Казалось, всё спокойно и завершится. Если бы не одна случайность, которая организовала очередной резкий зигзаг в моей жизни.
По вечерам мне было в Запорожье скучновато. Так уж получилось, что по возрасту я оказался значительно моложе своих коллег, прибывших на усовершенствование. Только Филипп Иванчук из Ивано-Франковска был поближе по возрасту, но иногда так доставали его пробандеровские разговоры, что, чтоб не сходить с ума от скуки, я по вечерам ходил в кино, либо гулял по вечернему городу.
В тот вечер, после просмотра очередного боевика, я пешком шёл в общежитие, где проживал. Небо украинское – бездонное, звёздное. Темно. Фонтан, подсвеченный разноцветными прожекторами, переливается множеством цветов. Красивое зрелище – зелёные, жёлтые, синие, красные струйки воды взлетают и опадают.
Вдруг какой-то шум привлёк внимание. Поосторожнев, я остановился. Присмотрелся. Группа десятка в полтора человек стояла у фонарного столба. Ещё один взобрался на столб. Сорвав красный флаг Советского Союза и бросив его вниз, где его тут же принялись рвать в клочки, любитель ползать по столбам принялся водружать жёлто-голубое полотнище.
– Я думаю, что и эти жёлто-голубые тряпки годятся только для мытья полов, раздался насмешливый голос. Это сказал один из двух подошедших только что крепких, рослых парней.
Дело было ещё до Беловежского раскола Союза, хотя оставалось совсем немного до развала великого некогда государства. В Запорожье в основном говорили по-русски, большинство не хотело разбегаться с Россией. Но и здесь нашлись ярые представители то ли ОУНа, то ли УНСО.