Итак, вопрос о преемстве власти оказался для империи вопросом жизни и смерти: будет сохранено преемство и стабильность развития – у страны будет будущее. Нет – её ждет крах. Но народ зачастую этого не понимал и время от времени требовал новых и новых перемен. На подобных настроениях играли разного рода авантюристы и беглые олигархи. Обычно они укрывались за границей и оттуда поддерживали интриги с целью свержения неугодного им императора, обеспечению власти своего ставленника и новых переделов собственности...
Тяжелейшей и неизлечимой болезнью страны стала проблема, которая ранее никогда не стояла в Византии: в империи появился национальный вопрос.
Дело в том, что национальной проблемы в Византии, действительно, многие столетия не существовало. Будучи историческими законными потомками уничтоженного к V веку варварами древнего Рима жители Византии называли себя римлянами, ромеями. В огромном государстве вместо разделения на множество национальностей было единое вероисповедание – Православие. Византийцы буквально исполняли христианское учение о новом человечестве, живущем в Божественном духе, где "нет ни эллина, ни иудея, ни скифа", как писал апостол Павел. И это надёжно предохраняло страну от всесокрушающих бурь национальной розни. Достаточно было любому язычнику или иноверному принять православную веру и подтвердить свою веру делами, и он становился абсолютно полноправным членом общества.
На византийском престоле, например, императоров-армян было почти столько же, сколько и греков, были люди с сирийскими, арабскими, славянскими, германскими корнями. Высшими государственными чиновниками становились без ограничения представители всех народов империи – основной упор делался на их деловые качества и приверженность православной вере. Всё это обеспечивало ни с чем не сравнимое культурное богатство византийской цивилизации.
Чужими для византийцев были лишь люди другой, неправославной морали, другого, чуждого их древней культуре мироощущения. Например, грубые, невежественные, неистово алчные западноевропейцы того времени были для ромеев варварами. Император Константин Багрянородный так наставлял своего сына, который выбирал себе невесту: "Поскольку каждый народ имеет различные обычаи, разные законы и установления, он должен союзы для смешения жизней заключать и творить внутри одного и того же народа".
Чтобы верно понять мысль императора, надо помнить, что его прадедом был скандинав по имени Ингер, дедом – сын армянина и славянки из Македонии, женой – дочь армянина и гречанки, а невесткой – дочь итальянского короля. Его родная внучка Анна стала женой русского князя Владимира Святого сразу же после того, как тот принял крещение.
...Кончилось всё тем, что народы некогда единой Византии принялись враждовать друг с другом.
Запад не преминул воспользоваться новой смутой: сербов и болгар стали старательно убеждать, что греки столетиями угнетают их национальную самобытность. Были спровоцированы несколько настоящих революций, и, наконец, при помощи экономических и военных рычагов Запад настоял на отделении сербов и болгар от Византии и присоединении их к объединённой латинской Европе. Те полезли: "Мы тоже европейцы!" – вдруг осознали они. Запад наобещал им материальную и военную помощь, но, конечно же, обманул и цинично бросил их перед собой на пути турецких орд. Преданные Западом балканские народы на долгие столетия оказались под жесточайшим турецким игом. А Византия уже ничем не могла помочь. Национальное превозношение сыграло самую скверную роль для империи.
Большой проблемой стала постепенная утрата реального контроля над отдалёнными областями и провинциями. Особенно остро чувствовалось противоречие между провинциями и сытой, богатой столицей – Константинополем, который во многом жил за счёт нищих окраин. В начале XIII века византийский писатель Михаил Хониат с горьким упреком писал, обращаясь к жителям столицы: "Разве не вливаются реки всех богатств в столицу, как в единое море? Но вы не желаете выглянуть из-за своих стен и ворот, не хотите посмотреть на окружающие вас города, ждущие от вас справедливости; вы посылаете в них одного за другим налоговых чиновников, с их зубами звериными, чтобы пожирать последние останки. Сами же вы остаётесь у себя, предаваясь покою, и извлекая богатства".