О том, что данная мысль не случайная, не проходная для Самойлова, свидетельствуют и другие его высказывания. Например, 5 сентября 1988 года он записал в дневнике: "Непостижимым образом недостатки поэтов переходят в достоинство их стиха – раболепство Державина, расхристанность Есенина, сдвинутость Бродского". (Здесь и далее в статье поденные записи и дневники поэта цитируются по книге: Самойлов Д. Поденные записи: В 2 т. – М., 2002).
Итак, нас будет интересовать жизнь Давида Самойлова, точнее, "слабости", которые он признавал и не признавал.
"Евреи, выпьем скорее!" Этот тост Михаила Светлова, обращённый к Давиду Самойлову и Борису Грибанову, друзьям нравился. А еще больше им нравилось пить… В Коктейль-холле, в ресторане ЦДЛ, "Арарате" и многих других местах.
В мемуарах Б.Грибанова "И память-снег летит и пасть не может" о пьянстве говорится, пожалуй, чаще, чем о чём-либо. Причиной тому – страсть к алкоголю и Д.Самойлова (главного героя воспоминаний), и его окружения. И если Б.Грибанов об этой страсти своих друзей говорит как о норме поведения или даже достоинстве, то А.Немзер, автор послесловия к книге Д.Самойлова "Поэмы", данную тему применительно к герою своей статьи обходит стороной. Пьянство же вообще А.Немзер оценивает негативно, как, прежде всего, национально-русское явление.
Известно, что поводом к написанию поэмы Д.Самойлова "Канделябры" явилась дискуссия "Классика и мы". А.Немзер, как свидетель событий, в комментариях к поэме сообщает: "Наряду с самой обстановкой собрания в ЦДЛ, где по всегдашнему обычаю, независимо от идеологических поворотов, витал тяжёлый хмельной дух, верно примеченный в "Канделябрах" М.С. Харитоновым…" Критик понятно почему прошёл мимо, не заметил самого главного в высказывании Марка Харитонова, того, что делает неубедительной ссылку Немзера на него. Приведу эту часть суждения писателя, выделив главное: "Я читал её (поэму "Канделябры". – Ю.П.) первый раз в состоянии сильного подпития, и мне показалось, что она именно об этом состоянии..."
Хмельной дух, как явствует из поэмы, исходит от "чёрных поэтов", так первоначально назвал своё произведение Д.Самойлов. А прототипами этих поэтов и непоэтов, по версии Давида Самойлова, были Ст.Куняев, В.Кожинов, П.Палиевский и другие "черносотенцы". Интересно, что в поденных записях и дневнике Самойлова названные и неназванные участники дискуссии – представители "русской партии" – пьяными в период с 1960-го по 1990-й годы не упоминаются вообще. Один раз встречается "полупьяный Куняев" (18 ноября 1968 г.), а о Кожинове в данном контексте сказано следующее: "Неожиданно, спьяну, из ЦДЛ попал к Кожинову" (1 марта 1971 г.).
В подённых записях Д.Самойлова в этой связи называются авторы официозного и леволиберального направлений. Вот только некоторые из них: "С Тоомом дали большой загул" (28 ноября 1960 г.); "Вечером с В.Некрасовым, Изей, Лёлей Волынским, Сашей Лебедевым ужинали в ЦДЛ. Потом поехали к Жене Герасимову на рождение. Сильно пили, читали стихи" (5 ноября 1962 г.); "Пьяный старик Антокольский" (28 января 1963 г.); "Пьяный Наровчатов" (6 февраля 1963 г.); "Меня с Винокуровым встретила пьяная Белла. Заставила (??? – Ю.П.) нас ехать к ней, покупать (? – Ю.П.) водку и пить (??? – Ю.П.). … Даже стихи она читала вяло и всё рвалась пить" (12 января 1963 г.); "Он (М.Светлов. – Ю.П.) очень худ, небрит, пьян. Таков он всегда" (28 апреля 1963 г.); "Хмельные (Самойлов и Малдонис. – Ю.П.) отправились к Межелайтису допивать" (28 апреля 1963 г.); "День в тумане с Межелайтисом. … Эдуардас пьяный, добрый, потусторонний" (22 ноября 1963 г.); "Пьяный, милый, весёлый Фазиль Искандер" (3 марта 1972 г.); "Несчастный Кирсанов, пья- ный, жалуется на жену, говорит о её любовнике, американском певце" (10 марта 1972 г.); "Потом – Якобсон. Тут уж мы напились" (8 июня 1973 г.) и т.д., и т.п.
Но конечно, главный пьяница в записях Самойлова – он сам. Как следует из многочисленных свидетельств Давида Самойловича, в нем боролись два начала – желание "странного веселья" и осознание пагубности его. Образ жизни, который вёл поэт долгие годы, он называл самоубийством (запись от 19 февраля 1963 года). Но всё же страсть к алкоголю чаще всего брала верх. О последствиях судите сами: "Я спьяну и по ошибке обидел прогрессивного Анненского" (3 января 1962 г.); "Во время последнего загула … творил немало чудес, а заодно потерял дневничок за несколько месяцев" (22 июня 1963 г.); "В Москве замелькало множество лиц. Четыре дня я пил. 26-го прилетела Галка. 30-го я снова был в Пярну" (3 сентября 1978 г.); "Весь день в загуле. Левада, Алеша Левинсон. Дальше всё неясно" (25 ноября 1978 г.); "Два дня до приезда Гали провёл в кутеже … "; "Вообще все дни мелькало множество лиц, которых я забыл по пьяному делу" (28 мая 1980 г.); "Пил много. Где-то выступал с Костровым" (15 сентября 1980 г.) и т.д., и т.п.