Испытывая глубочайшее почтение и сыновнюю любовь к семье, роду, матушке, отцу, бабушкам-дедушкам, тётушкам-дядьям, что нашло отражение на десятках страниц книжного лирического текста, в осуществлённом с тщанием и любовью подборе фотографий семейного архива, в цитировании пожелтевших документов и тех, что были затребованы из фондов хранения совсем недавно, специально для работы над этой книгой, М.Кодин не менее высокие чувства питает к Отечеству, к взрастившим его стране и общественно-политическому строю. Признаёт их великое и, увы, не всегда безопасное для отдельной личности право на продвижение и защиту державных интересов, даже на стратегические жертвы во имя сохранения для будущих поколений соотечественников страны и самого будущего.
Цитируя публициста Г.Элевтерова, М.Кодин утверждает: "Сталин не стремился к завоевательской революционной войне, но видел, что оборонительной войны не миновать… Он предпочёл процесс индустриализации сельскохозяйственного производства и высвобождения рабочих рук сделать управляемым в общей системе руководства народнохозяйственного процесса. Коллективизация и индустриализация, за которые проклинают Сталина, были связаны с муками, но это были родовые муки становления в России современной социально-экономической системы… Сталин осуществлял хирургическую роль в этом освобождении от бремени остатков общинного землепользования и крепостного права – остатков, тормозящих переход России в разряд экономически развитых государств ".
"Мне, внуку раскулаченных крестьян, как бы история их судеб для меня ни была горька, трудно не согласиться с автором этих строк, – пишет далее М.Кодин. – Да, были муки, жертвы. Но цель стояла слишком высокая, опасность слишком реальная, чтобы всем этим пренебречь, это игнорировать. И сейчас для меня во много раз горше другое – то, что было достигнуто ценой таких жертв, мы в конце ХХ века не сумели не только преумножить, но и сберечь."
Эти слова – идейная платформа автора, тот рубеж духа, за который нет, и не может быть отступления под давлением даже превосходящих сил в виде неблагоприятных жизненных обстоятельств или тирании общественного мнения. Как говорят в подобных случаях: на том стоим!..
Что представляет собой книга "Поверженная держава" в структурно-содержательном плане? Беллетризованное изложение истории жизни автора с включением истории родительской семьи и рода на фоне новейшей истории Советской страны, показанной в опорных, ключевых моментах. Впрочем, благая поливалентность текста заключается в том, что каждый читатель волен изменить фокус настройки, и тогда то, что представляется фоном, окажется передним планом, а главная в авторском представлении сюжетно-фабульная линия, вполне может показаться кому-то тематической периферией...
Да, почти вся использованная в тексте информация (за исключением, естественно, связанной с семейной линией родов Кодиных и Смеловых) не является авторским открытием, более того, уже использовалась в иных научных и публицистических изданиях. Однако это не умаляет её значения вообще и в частности в контексте данной книги. Скажем данные о репрессиях в СССР, опровергающие расхожие и откровенно лживые измышления некоторых либеральных историков о многомиллионном уроне русского и братских ему народов. В ещё более системном и исчерпывающем виде они приведены, например, в написанной профессором Л.Л. Рыбаковским главе "Людские потери СССР и России в 30-х годах" книги "Социология и государственность". Но ведь замолчали эти научно обоснованные выкладки нашего демографа № 1 те, кто стоит ныне у руля отечественных СМИ! И вот новый и столь же целенаправленный залп производит из своего калибра доктор социологии М.Кодин. Конечно же, и его постараются замолчать, но, в конце концов, капля за каплей точит даже камень…
Или – интереснейшая и необычайно важная тема жизни, бытования, служения русских людей за пределами своей исторической Родины, в советских союзных республиках. Пытались ее "поднять" в отечественной литературе ряд серьёзных писателей, автор этих строк брался за неё, но масштабы темы так велики, что настоящие открытия – социологические, публицистические и художественные, ещё впереди.