Пора уже убедиться, что за этими рассуждениями, высказываниями, взглядами скрывается неприязнь, отторжение и даже ненависть к России. А этим людям представляется самый широкий эфир, право ведения передач, самые большие газетно-журнальные площади. Пора предоставить хотя бы равные возможности выразителям истинного патриотизма. Патриотизм же обеспечивается несколькими системами и институтами:
– образовательной,
– государственно-организационной,
– экономически-социальной,
– культурно-просветительской,
– информационной.
Причём они должны проникать своими действиями во все сферы общества. Есть своя ось: семья – школа – храм – производственный коллектив – малая родина – улица – культурно-просветительное учреждение – армия – средства массовой информации – администрация, власть.
Первые три, на мой взгляд, решающие.
И во всём этом превалировать должна духовная направленность. Для подлинного патриотизма нет поражения. Его потерпеть можно, если уйдёшь от любви к Отечеству, уйдёшь от Бога. Тот, кто верен Отечеству, его великим идеалам, тот не ропщет на жизнь, он борется за их утверждение.
Надо в патриотическом деле прежде всего утвердить иерархию ценностей.
Прежде всего, Отечество. Его История, в полноте, с анализом поражений, но и с чётким рядом побед.
Мы должны знать своих героев, духовных подвижников, мужественных воинов, полководцев, витязей ратной службы, охранителей безопасности; первооткрывателей во всех сферах жизни, продвинувших Россию вперёд; державных властителей, администраторов, управителей, мудро и гибко управлявших делами страны, земель, отраслей хозяйствования; предприимчивых хозяев во всех областях жизни; мастеров, умельцев, изобретателей; великих художников слова, кисти, музыки; мудрецов, мыслителей.
Мы должны в вопросах патриотизма чётко показать, что русский патриотизм, российский патриотизм – это патриотизм всех жителей России, патриотизм всех её народов.
"Россия – сберегающая цивилизация".
И главное – патриотизм должен быть устремлён в будущее, а не только опираться на историю.
Валентин РАСПУТИН ИЗ РОССОВ НЕПОБЕДИМЫХ
Первые и главные слова у Валерия Ганичева во всех его работах – Держава, Отечество, Государство и государственник, Святая Русь. Пошатнулась держава, и они сделались ещё необходимей, они, подобно гвоздям, удерживают в сознании вековечные спасительные крепи и дают направление сегодняшней деятельности. Не станем, не станем отвлекаться на то, как много сейчас под защитой и под флагом Государства Российского творится противу него самого, нашего государства. Это бывало и прежде, разумеется, не в таких масштабах и не с такой наглостью. Но никакое сердце не ошибётся, когда слышит оно обращение к себе, зовущее его в стан наследников того самого неукротимого и яркого подвига, которым когда-то собиралась и утверждалась великая держава.
"Люблю XVIII век российской истории, – признаётся В.Н. Ганичев и добавляет: – Всё в нём было". Было всё – "и размашистые победы, и обидные неудачи". И всё же от сегодняшнего удаления, от удаления, занявшего два полных столетия, XVIII век видится великолепной позолоченной вершиной, с которой не сходит сияние славы его деятелей. Рядом с этой вершиной в такой же высоте и романтической красоте ничто более не вставало. Именно тогда Россия превратилась в империю и окончательно распахнулась на все четыре стороны. Тогда же русский человек очнулся от своей вековечной дремоты и распрямился в ощущении своих могучих сил для творчества всякого рода. Россия помолодела и встала в ряд самых могучих мировых держав. Общественное воодушевление не могло тогда ещё сполна охватить низы, но оно не могло и не коснуться их, потому что без народа ни одно государственное предприятие не сумело бы сделаться. А из любимого XVIII века самое славное в нём для В.Н. Ганичева – время "державницы" Екатерины. Оно подхватило деяния Петра уже не в грубой ломке старого, не через колено, а в естественной потребности их продолжения. Лучшее из Петрова дела прижилось, пустило корни, и ещё заметней стало, что оно не окончено. Россия как бы накренилась в северную сторону, в сторону Петербурга, туда и скатывалась вся энергия и жизнь, а юг все ещё оставался в чужих руках, и ежегодно тысячи русских людей, как во времена полона, угонялись на азиатские невольничьи рынки.