Она любому русcкому близка.
С какой-то затаённою надеждой,
С тоской по очищению души
Мы к вам сегодня в гости, граф мятежный,
Восторженно и трепетно пришли.
Вот Дом-музей. Библиотека. Спальня.
И вдруг – из коридорной темноты
Явился он. И мы, робея, стали,
Как бедняки у Дуба бедноты.
Он вышел, на груди скрестивши руки,
Внушительный и древний, как собор,
И зашагал вперёд легко и крупно,
Безмолвно приглашая за собой.
Вокруг всё было просто и понятно:
Аллеи лип и сад на берегу.
И улыбалась Ясная Поляна
Цветами на Калиновом лугу...
Мы из его колодца воду пили.
Сидели там, где он сидел, устав.
Но всё воображенье отступило
У небольшой могилы без креста.
Молчали мы. Но кто-то молвил глухо:
– И в вере, и в безверии своём
Мы не свободны от метаний духа,
А кто свободен – нет Толстого в нём.
А где Толстой – там русская закваска,
Безухова упрямая слеза,
Мелодия Наташиного вальса,
И Анны незакрытые глаза...
Владимир ПЕДЧЕНКО ИЗВЕСТНЫЙ И НЕДОСТУПНЫЙ
В этом году, 18 сентября, отмечает свою круглую дату Вера Галактионова – писательница, чье имя, вне всякого сомнения, стоит и будет стоять в первом ряду талантливейших творческих людей нашего времени.
Но речь пойдёт не о личности этой удивительной женщины, энергичность и фантастическая работоспособность которой продолжает удивлять многих её друзей, близких и просто знакомых. День рождения Галактионовой – это прекрасный повод для начала дискуссии о значении её творчества в нашей жизни.
И здесь необходимо напомнить о следующей круглой дате, которая также не за горами: к концу следующего, 2009 года отметят свои маленькие юбилеи большие во всех смыслах произведения Веры Григорьевны: романы "Зелёное солнце" и "5/4 накануне тишины", со дня первых публикаций которых исполнится 20 и 5 лет соответственно. Начало разговора об этих двух художественных творениях, думается, не будет преждевременным, ибо, на мой взгляд, именно их история наиболее явственно отражает всю сложность победного, несмотря ни на что, творческого пути писательницы.
Первая и единственная на сегодняшний день публикация романа "Зелёное солнце", приходится на конец 1989 года. Это было время, когда ещё никто не предполагал скорого развала некогда великого советского государства, но признаки будущих страшных испытаний уже начинали проявляться. Трагедия на Чернобыльской АЭС, которой будет посвящено мощнейшее эссе писательницы "Чёрная быль – Белая Русь" ("Молодая гвардия", 1998), вновь сильно пошатнула веру во всесильность человеческого ratio.
В "Зелёном солнце" присутствуют отголоски усиливающегося состояния всеобщей дисгармонии. Эта дисгармония уже начинает просматриваться и в назревающем конфликте природы и науки, о которой писательница также выскажется в материале "Новый литературный герой: выразитель интересов своего народа или идей глобализации?" ("Наш современник", 2006, № 1).
В недавнем интервью с Д.Володихиным Галактионова отмечала, что "Советский Союз распался во многом из-за отрицательного отбора кадров: чем тупее подчинённый, тем начальнику было спокойнее", но "гораздо более худший неизменно съедал менее худшего. И брал уж к себе на работу полное ничтожество, которым и съедался в свою очередь…" ("Наш современник", 2008, № 7). Но уже в 1990 году в рецензии "Искупление" на "Зелёное солнце" Виктор Бадиков отмечает развитие в романе темы человека "средней стоимости", крепнущего антигероя постсоветской действительности, и делает логическое заключение: "эта грязь въедлива, и вытравливать её нужно не только в нашей государственной и политической системе, но, прежде всего, в наших душах. Ибо имя ей – безверие, полная утрата человечности" ("Простор", 1990, № 8).
Представителем и выразителем идей этих антигероев в романе является прежде всего фигура Степана Викторовича Одинца. Имя это выбрано не случайно, ведь Степан Викторович дословно переводится с греческого как "венчанный победитель". Фамилия Одинец явно указывает на циничный эгоцентрический характер персонажа, победителя-одиночки, видящего смысл жизни в получении всех мыслимых материальных благ, а также в полной свободе от любых нравственных скреп. Опасность подобной свободы от всего заключается в стирании границ между пониманием чёрного и белого, нормы и патологии, добра и зла, которое можно нынче наблюдать повсеместно.