Холмы, случилось, те.
Хоть так, хоть этак,
считай, досталось даром.
Ведь мыслили не метром,
а гектаром.
Но бог с ним, я не опущусь
до мелочных архивных выяснений,
Я лучше волю своему дам по пути
воображенью.
Тем более, что времени
достаточно вполне.
Я никуда не тороплюсь,
я не участник ежедневной гонки.
Они пускай себе бегут, а я,
с собой наедине,
Иду у самой, самой кромки,
Вписавшись в контур знакомый
"Формулы один" –
Её петлю
легко найдёшь ты в интернете.
На трассе здесь
гирлянда юрких утренних машин
Но разогнаться им никак не светит:
На сумасшедших виражах висят
В любое время года ограниченья:
"Пятьдесят!"
Идти по кромочке вокруг
Как раз семь с половиной километров.
Часа, выходит, полтора на круг.
И лучше, если нет дождя
или пронзительного ветра.
Ещё недавно здесь, по берегам,
располагались станом
Аборигены.
Гроздь плетёных хижин
теснилась в ряд.
Горел костёр и деревянным истуканом
Был на пришельцев устремлён
свирепый взгляд.
Их до сих пор потомки
свои гнездовья строят
Тут, прямо на пригорке,
над озером,
в клоаках каменных Фитцроя,
Сидят под пальмами
в любое время суток
Средь местных инкерманских
проституток.
Газоны
с ровненько подстриженной травой,
Поля для гольфа
тогда покрыты были
девственной стеной,
Могучими стволами
с такою тяжеленной
Древесиной, что по воде не плавали,
тонули – враз,
Будто железные.
Зато стояли прочно в виде мачт
на палубе корвета.
Из их остатков делают сейчас
Тяжёлые скамейки в стиле ретро.
Вдоль моря, там, где променад
И где, не озаботясь мненьем,
Там вечером выгуливать собак
Спешит после работы населенье.
Мой утренний привычный моцион
Вдоль озера,
вкруг чаши Альберт-лейка.
Там лебедь чёрная ворочает крылом
И гонит прочь соперницу-злодейку.
***
Ты приходишь за мной,
моя грусть, моя боль
Мой дружок закадычный, печальный.
Раз пришла, заходи,
только двери закрой,
Проходи...
погоди, что такое с тобой,
Ты в слезах –
иль на улице дождь проливной,
Или звон колокольный,
прощальный.
Горек будет опять
наш напиток хмельной,
Ничего, не беда –
нам с тобой не впервой,
Только шторы колышутся в спальне,
А на улице дождь опадает листвой,
Пей до дна,
до последней до капли одной.
Это время грустить,
мы присядем с тобой
Перед нашей дорогою дальней.
Василий ЗОЛОТУХИН ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНЬЯ
***
Не тройка пробегает в поле чистом,
Не девица-краса вас в круг зовёт –
Россия погибает в тине мглистой
У княжеских разрушенных ворот.
И тянутся в пыли базарной руки,
Чтоб за бесценок, ни за грош продать
Ту золотую нить, что связывает звуки,
Той колыбельной, что вам пела в детстве мать.