Нелюбимый ребёнок Отчизны,
за которую кротко молюсь.
НА БОЙНЕ
Скрутили верёвкой,
рванули до боли,
и в ноздри ударил
чужой запах крови.
Взревел бык и сразу
учуял, что это –
разрыв с росным лугом,
конец его света.
Он вспомнил о тёлке
хрипя и тоскуя,
когда из-под горла
ударили струи.
Потом стал покорен,
ушла в землю сила,
в тот миг человечья
печаль в нём сквозила.
Вдруг кто-то нагнулся:
"Живой ещё, вроде..."
И ломом ударил
по вскинутой морде.
НИЛЫЧ
Он был бесстрашен, славен в околотке,
копал колодцы, плотничать любил.
Он печи клал, выделывал и лодки,
и на медведя в тёмный бор ходил.
Но вот в ту ночь, когда земля застыла,
и первый снег порхал в полях слепых,
его от страха до утра знобило,
кидало в дрожь от шорохов любых.
Тому виной – медведица шальная,
чья шкура распростёрлась тихо в ночь...
Она как будто на полу вздыхала!
И мнилось в ночь, что ей лежать невмочь.
И понял он, что за избою, рядом,
медвежий и подросший бродит сын.
Что это он – дверь выломал в ограде,
собаку уложил шлепком одним...
Давно он лапой оскребает двери:
он чует шкуру, призывает мать...
И верил в это Нилыч и не верил,
и каялся в содеянном опять...
***
В бледных туманах неясность травы.
Пятна цветов расплываются в хмарь.
Тёмный стожок или тень головы?
Дуб у воды или омута царь?
Льнёт мой подол – он росою намок.
Всю окружил белоокий туман,
так заманил, затянул, заволок –
снегом растаяла, словно обман…
Вышла из белого лет через сто.
Отрок увидел, пошёл на восток.
Всем рассказал: "Там, где в ирисах луг,
молнией белой расколотый ствол,
мне водяница пригрезилась вдруг,
шла от воды, отжимая подол…"
***
Благостной осени сонные листья
светятся золотом даже во мгле.
Пишут паденьями плавно на высях,
стих-завещание зимней земле.
Эти полёты, вуали, метанья
видятся мне по речным берегам.
Волн чернооких легки изгибанья,
лодки-ресницы качаются там.
Камень прибрежный оплакан дождями,
странный и древний, как наша земля.
Сяду на лодку, мелькнёт кружевами
тёмно-багряная юбка моя.
Буду я плыть сквозь печаль и туманы,
воду взрезать одиноким веслом.
Юбка багряна, рябины багряны,
время сгорает осенним костром.
***
Еду лесом, конь буланый
так и пляшет подо мной.
Ткут осенние туманы
белый полог над травой.
Здесь доверчивые нравы,
здесь и я так хороша –
встречный путник – самый бравый! –
вскрикнул, словно от ножа.
Что же мне? Ресницы-копья
опустила и молчу.
Круто дёрнула поводья
и в глухой туман скачу…
Конь буланый очень жарок,
вихри юбок на ветрах,
мой венец из ягод ярок –
всё исчезло в сосняках!
Бедный путник, не забудешь
звонкий окрик и сквозняк!
Бедный путник, затоскуешь,
зря пошёл через сосняк…
***
Кто эти тёмные, злобные, ржущие?
Это охотники ищут невинных...
Небо закрыто наглухо тучами,
лают собаки на улицах синих.
Лают собаки, никто и не видел их!
Каждый мобильник сходит с ума.
Вас сквозь бинокли когда-нибудь видели?
Не из партера, а там, где Луна
трижды закрыта туманными глюками.
Крик воронья, гипнотический вальс...
Крестик нательный мой!
С болью и муками
тихо молюсь за Россию, за вас.
(обратно)
Наталья Егорова ”НА КРАЮ МИРОВОГО ПОРЯДКА...”
***
С волчьей ягоды, с чертополоха