Видно как ожиданье струится
из приподнятых кверху горстей.
Наконец, суетливо и мелко
что-то в кроне шуршит, а потом
на коре появляется белка
с недоверчиво-пышным хвостом.
Размышляя над каждым движеньем,
применяя то шаг, то прыжок,
опускается за подношеньем
небольшой, но реальный божок.
И когда из ребячьей ладошки,
что застыла под кроной густой,
белка ловко царапает крошки,
мальчик светится, словно святой.
***
Над головою вьётся птица,
ей нужно сесть, чтобы запеть.
На камень сесть она боится,
о как бы не окаменеть.
В мельканье крыльев этих острых
видна с отчётливостью мне,
опаска превратиться в воздух,
неотвратимо и вполне.
Тут скрыта основная сложность:
и в одиночку, и гурьбой,
летает птица как возможность,
и невозможность быть собой.
РАЗГОВОР О МОЛЧАНИИ
Прилетели ангелы небесные,
сели в ряд и тихо говорят:
– Прекращай-ка суеты словесные,
что ты пишешь столько лет подряд!
Как понять сии советы грозные?
Не пойму ни духом я, ни сном.
– Я флакон, в котором небо звёздное,
и закон моральный. Два в одном.
Но внутри всегда живёт сомнение –
есть ли в мире та живая нить,
чтоб во мне два этих представления
волею одной соединить.
Нас спасёт лишь слово изречённое,
нам поможет – письменная речь…
– Это мненье, якобы учёное,
надо б растоптать, а лучше – сжечь!
Не трынди ты фразами крылатыми!
Для того, чтоб не сойти с ума,
о молчании займись "Триадами",
сочинил – Григорий Палама.
Занялся, и скоро был в отчаянье!
Как понять, чему он нас учил?!
Призывая проживать в молчании,
столько слов Палама настрочил!
Знаю, что не прав. Не озарение
у меня, а просто течь в мозгу.
Всё же завершу стихотворение;
и опубликую, и сожгу!
ОЗЕРНИЦКАЯ СВАДЬБА
Однажды в молодые годы
я убежал из под венца.
Не только в поисках свободы
я принял званье подлеца.
Никто не мог понять в посёлке
какого нужно мне рожна?
Другие девки – просто тёлки,
а Ира – грамотна, нежна.
Мать повар: пироги и зразы,
отец – почти что генерал,
так почему, как от заразы,
от их дочурки я удрал??
А я молчу, и будь что будет!
Пусть думают, что я больной.
Нет, не поверят эти люди –
всему поэзия виной!
Моя застенчивая Ира –
о, как был этот омут тих! –
себе удумала кумира
во снах лирических своих!
В день свадьбы, мирно щёку брея,
узнал я – дочь своих отцов
давно Дементьева Андрея
считает высшим из творцов!
Андрей Дементьев, что ужасней,
представить можно, нет – пошлей!
Читала бы ты лучше басни,
иль сказку, ту, где Бармалей!
Скажи, поселок Озерница,
скажи, столица, – ну, на кой
я должен был тогда жениться,
на странной девушке такой!