засевшую печаль.
В две птицы разбросай
над клавишами руки.
Как плачет – пусть звучит
обшарпанный рояль.
Играй, тапёр, играй!
Не скромничай. Ты гений!
Как Моцарт или мим
С арены шапито.
В потерянный мной рай
Из нескольких мгновений
Верни, где был любим
И отвечал на то.
Играй, тапёр, играй!
Клянусь – ты не в накладе
Под лёгкий обертон
Ни в целом, ни потом.
Играй – как отправляй,
Чего, не знаю, ради,
Меня – в костёр стихов.
…Гореть еретиком.
ВСТРЕЧА С ТАНЦОВЩИЦЕЙ
Л.Эстер
Дай оживить и раскачать
Сердца под хмель шального танца!
Забудь. Не надо величать
Под блеск в глазах протуберанца.
Мне в них лететь почти до дна…
За стойкой вычурного бара
Не поднимай бокал одна,
Позволь поднять с тобой на пару!
Пусть утро, формою в овал,
Отмерит ночь под знаком – Вечность.
Я помолюсь, чтоб Бог прощал
Мои грехи, твою беспечность,
Прикосновенья этуаль,
Воспоминания бродяги.
…И нежность, с именем Печаль,
Уснёт стихами на бумаге.
***
Как хочется взлететь
Под взмах весомых крыльев!
И с каждым днем полёт
Желаннее в стократ,
Чем плакать или петь
Под небыли и были
Или вести учёт
Давно минувших дат.
Удариться о свет
Своей звезды.
От боли –
В грядущий рухнуть день.
Он как всегда спешит.
…Но на исходе лет
Благодарить за долю,
За каждый свой рассвет
С оттенками тиши.
СПЛАВ ПО ПОРОГАМ
Изысканность постельного уюта
Сменили мы на берег горной речки,
Где впору нам за здравье ставить свечки
Под рев теченья, стонущего люто.
А значит, и филонить мы не станем,
В болты и шнур затягивая раму
Вершителю судьбы – катамарану,
Чтоб кто-то не сказал потом: "Помянем…"
А после: и часы, и карту сверим
В лучах неспелых робкого рассвета.
Ворона – сука! Каркнет – как примета,
Мы сплюнем, хоть в приметы и не верим.
И буркнет капитан без зла: "К порогу
В сомненьях не идут по горной речке,
И далече до бабы или печки.
Надейтесь друг на друга и на Бога".
И мы сольёмся: камни, лес и поле,
Поток воды и радуга каскада
В мгновенье жизни! Значит – это надо
Прожить. А, выжив… Мир любить до боли!
***
Нет, Русь! Мне без тебя невмоготу,
Но путь мой до тебя, увы, не близкий.
В чужом тоскую в аэропорту,
Последний евро выбросив на виски.
До горечи и выкрика в груди
Тоска моя, и боль моя и тайность,
Но три часа – как вечность впереди,
Как долгий плен во Франкфурте-на-Майне.
За святость куполов, за красоту,
За звон колоколов небесно-чистый
Я пью в далеком аэропорту,
Как пьют по-русски, водку, а не виски.
Придёт минута – с трапа я сойду
Под отзвуки родной напевной речи.
Мы встретимся втроём лицом к лицу:
Моя Россия, я и тихий вечер.
Кивну таксисту: "Милый, в ресторан!
И бар сойдёт, дружок, на случай крайний",
Где "замахну" по-русски я стакан
За ту тоску по Родине на Майне.
КРЕЩЕНСКАЯ КУПЕЛЬ
Настоятелю Крестовоздвиженского храма отцу Филиппу
Я под акафист к храму шёл
И предзакатное Ярило
Безмерно яркий ореол
У куполов его явило.
Ещё цеплялась суета
За мысли, будучи немила,
А прорубь – формою креста
В реке, как мать, к себе манила.
И с ощущеньем чистоты,
В рубашке белой, словно тога,
Сошёл в купель, а с высоты
Звезда упала взглядом Бога.
И та крещенская купель
Вдруг снизошла таким покоем,
Как поднебесная постель!
И понял я: Господь со мною.