Да и полноте, господин Быков, в своём ли уме вы были, когда писали о "о новых победоносцевых" в начале 80-х годов ХХ века? Где вы их увидели? Их не было, к сожалению, тогда, нет их и сейчас.
Что же касается быковской оценки народовольцев, которые якобы были "человечней власти", то это, хоть убейте, я понять не в силах. И сие говорится о террористах, устроивших охоту на Александра II, организовавших 9 покушений на него, в результате которых погибли безвинные люди и сам "царь-освободитель"? И такой же набор хорошо узнаваемых, примитивных, мерзких клише, отдающих людоедским душком, содержится в рассуждениях Быкова обо всей русской истории ХIХ века.
На столь же "высоком" уровне, профессиональном и человеческом, говорится в книге и о веке ХХ. Покажу это на примере двух глав, в которых затрагивается тема сопротивления Советской власти. В главе "Окуджава и диссиденты" политическая оппозиция представлена лишь детьми советской элиты, "чьи убеждения вполне укладывались в большевистскую парадигму" с небольшими отклонениями, и теми, "кого репрессии тридцатых-сороковых не затронули", кто ориентировался на западные идеалы, конвергенцию и т.д. То есть инакомыслящие, по Быкову, это только две волны диссидентов леволиберального толка.
Системным же противникам режима, ставившим цель свержения существующего строя, в книге нет места. И потому, что Быков утверждает: "Максимум отваги – "Хроника текущих событий"". И потому, что наличие таких борцов, в первую очередь, русских патри- отов, не вписывается в либеральную историческую концепцию автора, о которой скажу позже.
Итак, Дмитрий Быков, пишущий об инакомыслящих, обладающий, по словам В.Босенко, "феноменальной эрудицией" ("Литературная газета", 2009, № 24), должен был сказать хотя бы о следующих партиях и движениях 50-60-х годов: "Народно-демократической партии", "Российской национально-социалистической партии", группе "Фетисова", ВСХСОНе.
Вполне очевидно, что автор "Окуджавы" последователен в своём замалчивании "правых" борцов с режимом. Так, в другой главе, "В опале", он, характеризуя 1970 год, пишет: "Сидят Синявский, Даниэль, Гинзбург, Григоренко, Богораз, Литвинов, Горбаневская, через год в четвёртый раз возьмут Буковского". В таком подборе имен видна преднамеренная, мировоззренчески мотивированная односторонность, тенденциозность.
Как известно, одновременно и вместе с частью из названных сидельцев в тюрьмах и лагерях в 1970 году находились "правые", "русисты": Игорь Огурцов, Евгений Вагин, Леонид Бородин, Николай Иванов, Владимир Платонов и другие ВСХСОНовцы. И сроки у них были не меньшие (с Огурцовым, отсидевшим 20 лет, не сравнится ни один из леволиберальных диссидентов), и досрочно их (как, например, А.Синявского и А.Гинзбурга) не выпускали, и Окуджава с шестидесятниками, и мировая общественность в их защиту не выступали. Вот, и Быков, следуя за своими старшими товарищами, не хочет их замечать.
Думаю, автору книги не следовало смешивать лагерь, тюрьму со ссылкой, в которой находились Павел Литвинов и Лариса Богораз. Подобная вольность допускается и в главе, где говорится об отсидевшем Иосифе Бродском.
Историческая и литературно-культурологическая линии "Окуджавы" подчинены утверждению главной идеи книги, в первой главе не заявленной. Думаю, отношение Быкова к своему герою, в первую очередь, обусловлено тем, что Окуджава, как говорится в главе "В опале", "воевал не только с современниками, а со всем русским имперским архетипом". В другой же главе – "Окуджава и диссиденты" – утверждается, что Россия неизменна "в сущностных своих чертах". И эта мысль повторяется неоднократно на протяжении всей книги.
То есть, понятно, какой смысл вкладывает Быков в понятие "имперский архетип" – тысячелетняя историческая Россия. Её черты – рабство, холопство, неумение уважать личность, бессмысленное и беспощадное подавление живого человека и тому подобное – "подсказаны" Быкову прозой, поэзией, публицистикой Окуджавы, и об этом идёт речь в главах "Путешествие дилетантов", "Свидание с Бонапартом", "Звезда пленительного счастья", "Упразднённый театр" и других.
Окуджавско-быковская модель истории России – это хорошо знакомая либеральная, русофобская модель, многократно раскритикованная, в том числе А.Солженицыным и В.Максимовым, коих автор книги "не трогает". И вполне естественно, что Быкову близки разных мастей разрушители государственности, "имперского архетипа": декабристы, народовольцы, террористы, ленинская гвардия, шестидесятники, диссиденты, либералы; народы и отдельные личности, охваченные русофобией, сепаратизмом. Проиллюстрирую это на двух примерах из главы "Упразднённый театр".