И если молодое поколение наше вдруг оторвётся от телеэкранов да Интернета, вдруг захочет современную литературу почитать, тут им и предложат романы и повести о дегенератах, патологиях, книги, в которых поголовная "провокативная инертность", как написали критики о лирическом герое Романа Сенчина. И, конечно же, у всех авторов, взращённых Липками, – тотальная симптоматика распада. Если не доделал своё чёрное дело "Дом 2", подобные книжки довершат.
Я помню, с каким отчаянием говорил пять лет назад, на 12 съезде Союза писателей России Валентин Григорьевич Распутин об исчезновении "нежного" языка, того самого русского языка, на котором писали наши классики в 19 и 20 веке. На станицах книг раскрученных модных литераторов 21-го века мир изображён убого. Самое частое слово в них "наливай", по принципу "вечно молодой, вечно пьяный". Литературные "гении" эпатируют, витийствуют, медитируют, постигают мир "вагиной".
Подобные тексты позиционируются не год, и даже не десятилетие, и уже привычно предлагаются доцентами и профессорами университетов для исследований в курсовых и дипломных работах студентам филологических факультетов. И, о ужас, юноши и девушки наши и вправду считают, что именно эти авторы и есть лучшие писатели России. Теперь даже библиотекари не умеют отличить, где писатель, а где фальшивая звезда, раскрученная и из финансовых интересов. И вовсю "кормят" читателей "свеженьким"…
Так нужно ли читать нашей молодёжи? Тема одной из Международных конференций библиотекарей, что ежегодно проходят у нас в Анапе, звучала так: "Будущее принадлежит читающей молодёжи". Если подрастающее поколение будет и дальше читать продукцию фабрики звёзд, какое будущее нас ждёт?..
Георгий МОРОЗОВ ДВА ГОЛУБЯ
РАССКАЗ
Утро никак не наступало – было холодно и тревожно, мерзкий настрой погоды мытарил душу и возникало странное ощущение, будто именно эта сегодняшняя апрельская ночь может оказаться последней и уже никогда больше солнце не всплывёт над чистым горизонтом.
Да и накануне дни были ничем не лучше – тёмные тучи улыбались подлым оскалом, не слышно было болтовни пролетающих птиц; время от времени стихийная кутерьма, как непрошен- ная странница, вмешивалась в обычную жизнь и матушка-погода нагло хорохорилась, то спокойна была – ни один листок не ерепенился, то вдруг неожиданно – верть, и всё летело вверх тормашками, кипятилось, брыкалось, была одна жуть и чудилось, что никто уже с сердца эту тягу не снимет. Вот если бы опиума кто подсунул, чтобы всё успокоилось и непогода прекратила бы брыкаться, и ветер, прогнавши тучи, успокоился бы – да только кто же прикажет ей – непогоде, успокоиться, ежели все добрые силы притаились, пригнули головы и ничегошеньки окрест себя не замечали – пущай всё так и идёт кувырком, если уж их величие и добродушие были унесены подлым ветром и было ясно, что какое-то сатанинское наваждение своими гипнотизирующими вирусами парализовало все добрые инстинкты природы и подчинило её своей злой воле.
Полыхнула молния, раскорячившись во всю ширь неба, и упёрлась своими длинными и корявыми ногами в землю. В её таинственном слепящем блеске неожиданно вспыхнули ярким белым оперением кувыркавшиеся в небе не бог весть откуда взявшиеся два голубка, а танцевавший во всю прыть ветер вмиг подхватил их, завертел, закрутил в хороводе своего бешеного танца и с силой швырнул в чёрную мглу.
Порывы ветра порой ослабевали, вяло елозили по кустам, но потом набирали мощь, лихо проскальзывали меж деревьями, напевая а`капелла щемящие душу мелодии, стремительно обтекали дома и уносились прочь, подгоняемые хитрыми и лукавыми бесами в бездонное тёмное пространство.
Наступала тишина, и только наивные могли полагать, что буйство обезумевшей природы закончилось.
Словно по мановению злого духа, растаптывая тишину, налетал мощный шквал – всё гудело и трепетало. Он легко склонял ниц большие деревья, пытался раскачивать высокие здания и всё подавлял пронзительным речитативом. Лишь чудом не вырывались с корнем из земли деревья и не слетали с фундаментов дома.
Завывания шквала становились всё сильнее и сильнее: тревожно звучали валторны и тромбоны, слышались гулкие стоны фагота, и вся эта какофония временами заглушалась мощными раскатами грома; слышалась барабанная дробь швыряемых порывами ветра в окна пригоршней крупных дождевых капель.
Выкрутасы стихии бередили душу, и невольно возникало ощущение необъяснимого страха: казалось, что вот-вот, прямо сейчас, произойдёт что-то страшное и непоправимое.
В таинстве происходящего угадывалось сатанинское присутствие, и уже не возникало никаких сомнений, что никто иной, как сам дьявол, стоит за дирижёрским пультом и с присущим только ему коварством ловко управляет стихией, согласно партитуре, написанной злыми духами; а во всём этом бесовском вертепе присутствует логика хаоса, беспорядка и разрушения – и оттого невольно возникало чувство ужаса и душа выворачивалась наизнанку.
Мрак рассеивался с трудом – слегка забрезжил слабый рассвет. Мария Игнатьевна так за всю ночь и не сомкнула опухших глаз. Медленно поднялась она с постели и отодвинула штору – пахнуло холодом и сыростью; было видно, как гнулись деревья под напором ветра.
За окном, на сильно подрагивающем от ветра металлическом отливе, каким-то чудом угнездились два нахохлившихся от холода белых голубя; они тесно прижались друг к другу и в любой момент могли быть сдуты очередным порывом ветра.
Мария Игнатьевна перевела взгляд на парк: над ним всё ещё нависала темень и сейчас там не было ничего такого, что могло бы вселить в её душу покой или хотя бы искру успокоения.
Тусклый апрель своей непригожестью сильно бередил душу Марии Игнатьевны гнетущим чувством беспросветной тяготы, которой, казалось, не будет конца; и этот неудавшийся весенний месяц навевал сейчас неотвязную тревогу и будоражил горькую мысль о приближающейся полной безысходности…
Слегка прихрамывая, Мария Игнатьевна подмела пол, не отдавая себе отчёта в том, зачем сегодня, да ещё в такую рань, она это делает; потом чистой тряпкой стёрла пыль со всего, что попадалось ей под руки и, наконец, заглянула в пустой и давно отключенный холодильник; сильно устав, она села в кресло – стучало в висках, болело сердце – и незаметно для себя погрузилась в сон.