Впрочем, в поэме "Командор" Ирина Семёнова не только воспевает грандиозную державность тридцатилетнего правления генералиссимуса и восторгается "имперской мощью" торжественного парада Победы, но и с теплотой вспоминает об органичных внутренних свойствах бесцветно-постных и, тем не менее, счастливых лет своего детства – счастливых благодаря удивительной непорочности и чистоте царивших тогда нравов:
Я помню домик, двор и ель,
Окно с болящей тётей Пашей
И чёрный кожаный портфель,
Насквозь антоновкой пропахший.
Меня водили в первый класс,
Где репродукциями в цвете
Букварь спешил уверить нас,
Что мы счастливей всех на свете.
Мне трудно вспомнить мир в цвету,
Но, сквозь погрешности в картине,
Я вижу нравов чистоту,
Почти немыслимую ныне.
Я помню ленинский значок,
Стыдливых щёк румянец нервный
И кружевной воротничок
Моей учительницы первой.
Директор школы – фронтовик
С протезом в кожаной перчатке,
Был тих, серьёзен и велик,
О школьном думая порядке.
О, как мы верили ему!
Он был для нас почти что Богом,
Герой, что в танковом дыму
По фронтовым прошёл дорогам.
Стирая кляксы на листе,
В одном уверены мы были –
В его строжайшей правоте,
В его всезнании и силе!..
Вот на таких-то людях, как директор школы автора поэмы – мужественных, искренних, кристально честных, способных принимать жёсткие решения и брать на себя за них ответственность – и держалась советская власть в чёрно-белые сталинские годы. Это потом, при Брежневе и Горбачёве, до неё дорвались хитроумные эгоистичные карьеристы и невзрачные "серые кардиналы", которые, получив все мыслимые материальные и духовные блага от советской власти, цинично и вероломно предали её и отдали на поругание.
Блестящая поэтическая симфония Ирины Семёновой завершается громогласным имперским аккордом: наступает день и час расплаты для тех, кто в своё время вдоволь нажился "на русской драме", и поднимается из гроба "разгневанный командор", чтобы судить страну, бездумно разбазарившую все достижения его времени, расползшуюся на куски и впавшую в дикое состояние "похмельного озноба".
(обратно)
Александр САМОВАРОВ ИМЯ НАШЕГО КРИЗИСА
Сергей Эрвандович Кургинян – вроде бы человек искрений и идейный, в отличие от большинства политологов, которым лишь бы бабло платили. Он человек идеи. Но какой идеи? Сквозь мутные потоки его нарочито усложнённых статей, в которых гений (ну манера такая у него) разъясняет всем нечто… Нечто сложное, вроде бы… Нечто концептуальное, вроде бы… В этом Нечто есть драматургия, есть авторские надрывы и регулярный катарсис.
Какой-нибудь психотерапевт сказал бы, что Сергей Эрвандович просто сублимирует свои комплексы и страдания в статьях, в этих огромных, нескончаемых простынях текста, и вываливает это всё на головы своих несчастных почитателей. Но между всякими "нагнетаниями" Сергей Эрвандо- вич иногда говорит по существу. И вот с этим бы хотелось разобраться.
Тем более что он сам предложил мне: "Так что хотелось бы ещё парочку статей. И в каждой по анекдотику. Выявлять себя надо до конца! Выявлять! И пожинать политические плоды".
Я вам доставлю удовольствие, Сергей Эрвандович, выявлю себя, вы же за то, чтобы расцветали все цветы. И раз уж вы это сами предложили, то начнём дискуссию. Согласны?
Мой тезис очень простой – во главу угла иерархии ценностей нужно поставить интересы русского народа. И это не изобретение каких-то русских заговорщиков, это мировая практика. Если устраняется монархия, то вместе с ней устраняется и стройная система взглядов людей, при которой монарх получает власть от Бога. Вот именно Бог и стоит во главе иерархии ценностей при монархии, Бог и монарх, который правит по "воле Божьей".
Когда на смену монархии приходят демократии, то место Бога в этой иерархии ценностей занимает народ. Это и есть национальное государство, в нём место Бога занимает нация. В национальном государстве живут во имя нации, служат нации. Нация – это высшая ценность.
В этом случае иерархия ценностей выстраивается дальше легко. Люди становятся гражданами и служат своему народу.