Время выкинуло коленце –
И причалил я в поздний час
С полуострова "интеллигенция"
К континенту "рабочий класс".
Я в своё время писал о поэзии Юрия Михайловича: "Поэзия Юрия Ключникова – всегда моление о России. И чем трагичнее, драматичнее шла его жизнь, чем сильнее были гонения и репрессии со стороны властей, тем сокровеннее и преданнее звучали его стихи о родине, раздираемой противоречиями и раскалываемой междоусобицами. В России всегда было трудно поэтам воспевать Россию, ещё труднее – молиться за неё.
Россия, полумёртвый витязь,
Не раз поправший смертью смерть,
Тебе завещано увидеть
Иные небеса и твердь.
Его тревожные и порой трагичные стихи, его пейзажные лирические зарисовки и притчи, подчёркивающие давнюю связь поэта с Востоком, его любовные и сентиментальные сонеты, его романтические баллады, чему бы и кому бы ни были посвящены, всегда обращены к России…"
Вот и среди своих героев в новой книге он ищет не диссидентов или обласканных властями творцов, а прежде всего тех, кто всем своим творчеством, всей жизнью, подвигами своими обращён к России и к русскому народу. А любимец ли это властей Михаил Шолохов или гонимый Александр Солженицын – вторично, несущественно.
Юрий Михайлович Ключников несмотря на свой возраст и сейчас силён и духовно, и физически, поэтому меня радует, что он и на историю ХХ века, трагического и напряжённого для России, смотрит как на историю страны сильных людей, сильного духа, сильной судьбы. Его книга "Лики русской культуры" не о слабой, умирающей, вечно страдающей, а о сильной, несмотря на все беды и трагедии, великой стране и её великой культуре. Его дочь Марина восторженно сообщает: "В свои 75 лет он пишет зачастую по десять, а то и более стихотворений в сутки – и так продолжается уже не одно десятилетие. И лирический поток только нарастает! Как такое возможно? Бог весть. Ну кое-что объясняет тот факт, например, что в эти свои годы он отжимается 150 раз подряд – ежедневно, уже много лет кряду. Зимой часами гоняет на лыжах. Летом – ездит в горный Алтай, чтобы снова подняться на какую-нибудь из своих любимых вершин. Строен, подтянут и, по мнению друзей, похож на Дон Кихота – своего любимого героя. Да, пожалуй, похож. С одной поправкой: он – рыцарь не Печального образа, а Радостного. Главная тема его творчества – радость. Он часто повторяет любимую формулу – радость есть особая мудрость".
В авторском вступлении к книге "Белый остров" (2000) Юрий Ключников чётко сформулировал своё творческое кредо: "Слишком долго Тонкий и Божественный миры трактовались как нечто, не имеющее отношения к повседневной жизни или же как предмет заботы церкви. Мало кто отваживался выходить к Богу напрямую, минуя посредников".
Поэтому он старается, и довольно удачно, в героях своих тоже найти сплав Божественного и земного. Собственно, это не просто герои, но и духовные, литературные наставники поэта и писателя, благодаря которым он никогда не терял силы духа.
Не сравнивая по масштабу или по силе таланта автора книги с его героями, я откровенно вижу иные общие черты. Разве он не бывал так же одинок, как и Михайло Ломоносов посреди толпы разъярённых врагов? Но – не уступал Ломоносов, не уступил и Юрий Ключников.
Разве он не вглядывался жадно в космос, подобно Константину Циолковскому? Конечно, как поэт он видел нечто иное, чем мечтатель-технарь Циолковский, но оба живут с мечтой о русском Космосе всю свою жизнь.
Так же, как и Василий Шукшин, он, будучи прирождённым интеллигентом, знатоком французского языка и русской философии начала ХХ века, не чурался своего народа, в какие бы моменты и как бы он себя не проявлял. Пять лет проработал грузчиком на хлебозаводе – и никакого нытья, никакой злобности.
Подобно Александру Блоку, он не боится никаких изменений в России, жадно прислушивается к новому, стараясь найти в грядущей жизни своего народа спасительные тенденции. И он мог бы сказать, как Блок: "Узнаю тебя, жизнь, принимаю, И приветствую звоном щита..."
Для него, как и для Бориса Пастернака, две святыни были всегда неприкосновенны: Иисус Христос и Россия.