Новый виток космизма в искусстве возможен, скорее всего, у нас – именно на Земле Русской, имеющей сильную энергию удержания глобальных процессов и бывшей уже колыбелью предыдущего витка космизма.
Одним из важных этапов в работе проекта "Волна Будущего" является создание передвижного "Театра единства искусств". В постановках театра используются специально отобранные музыкальные произведения, предварительно прошедшие научно-медицинские иссле- дования. Рекомендованные с целью изменить в лучшую сторону проблемы определённого региона (пьянство и наркомания, бандитизм и бедность, убогость и потеря ориентиров в жизни, суицид и агрессия между детьми и родителями, и, конечно же, терроризм во всех его проявлениях), они позволят выполнить важную задачу по гармонизации людей и окружающей их среды.
Внедрение мощной энергии созидательного искусства на юг России в Дагестан, Чечню, Кабардино-Балкарию, регионы Кавказа – одна из первейших текущих задач для ликвидации агрессивного напряжения в этих огненных точках. Проведение определённых музыкальных спектаклей, в основе которых будут правильно отобранные символы, перекрывающие агрессию и разрушения.
Отход от коммерции в искусстве – это возвращение ему статуса государственных программ с централизованным финансированием из госбюджета. Именно глобальный проект "Волна Будущего" и должен стать первым крупным государственным проектом в области интеллектуальных программ, создающих новейший культурный пласт в сверхбыстрой современной эволюции человека.
Для России иметь приоритет в области решения глобальных задач через информацию в искусстве – важный аспект современной внешней политики. На этой основе возможно создание диалога, в первую очередь, между странами духовно близкими. Россия – связующее звено между Западом и Востоком, удерживающий узел, где Европа и Азия – вместе. Именно символ "Волны Будущего" и даёт единство двух, практически диаметрально противоположных мировоззрений, двух философий – западной и восточной, с массой противоречий и несоответствий друг другу.
Андрей Коваленко МЕЖДУ МИРАМИ
Наталья Макеева. Сияющий бес. Рассказы.
Только читая подобные тексты, какими радует своих читателей Наталья Макеева, по-настоящему понимаешь смысл настоящего искусства, как будто чувствуешь терпкий запах пожелтевших страниц настоящей литературы.
Её неповторимое своеобразие сведено к тому, что гениальный текст автора в глазах, душе и сердце каждого человека может преломляться по-разному тысячами всевозможных оттен- ков, переливаться сотнями радужных красок, цвести и пахнуть для каждого по-своему.
Такова проза Натальи.
Литературоведы до сих пор спорят о возможности разделять тексты писателей на мужские и женские. Можно ли – задаются они вопросом – говорить о женской прозе как об особом жанре?
На мой взгляд, эта проза не просто женская, а насыщенно женская. Эта проза звучит, цветет, пахнет и дотрагивается до вас по-женски. Никакой динамики, никакого натужного экшена, вовлекающего в перипетии сюжета. Лишь насыщенная, чудовищно спрессованная и предельно концентрированная гамма красок, ощущений, тонких намёков и почти пророческих прозрений.
Впечатления от рассказов Натальи нельзя даже назвать впечатлениями, это ощущение – ощущение зачарованности. Будто перед странником, идущим через густой серый туман, вдруг со всех сторон открывается живой сказочный лес, в котором нет абсолютно ничего мёртвого или полумёртвого, а жизнь каждого его квадратного сантиметра можно описать в тысячах романов.
Сюжетную линию при отвлечённом и почти медитативном чтении в текстах Натальи найти так же трудно, как старую заросшую тропинку в вековечном лесу.
Это похоже на поиски второго потаённого дна, тайной комнаты, стремление препарировать живое природное естество или объяснить работу человеческого мозга.
Это, вероятно, и не нужно. Открытие полноты смысла можно считать джек-потом, лучше же относиться к содержательной стороне как ко вторичной по отношению к пейзажу.
Ощущения от её текстов можно сравнить с медленной прогулкой по Лувру или Третьяковской галерее, с восхождением и спуском с Эльбруса, когда, задыхаясь от нахлынувшего кислорода, ощущаешь фатальную невозможность объяснить всю гамму чувств, сказочных впечатлений и эйфории, настигнувшей тебя на вершине.
Василий Шукшин говорил в беседах, дублируя сказанное движением рук, что "воздух в России нужно резать ножом и есть".
Столь же неповторимо объёмен и внятен каждому владеющему русским языком человеку и мир Натальи Макеевой.
Язык и мир автора, если попытаться установить его литературные координаты, затерян где-то между мирами Льюиса Кэрролла и Джона Рональда Толкиена и литературой потока сознания.
Не являясь ни тем, ни другим, проза Натальи Макеевой выводит неповторимые узорчатые золотые письмена в скрижалях русской национальной литературы.
Юрий Линник ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Сойни Е.Г. Финляндия в литературном и художественном наследии русского авангарда. Институт языка, литературы и истории КарНЦ РАН. – М.: Наука, 2009.
В этом году отмечалось 300 лет со дня Полтавской битвы. Присоединение Финляндии к России – инерция тогдашней победы. Сегодня за рубежом оказались и Полтава, и Суоми. Получается так, что в конечном итоге Карл XII взял реванш над Петром I – Запад вплотную придвинул к нам свои границы, существенно сузив окно, пробитое в его пространство русским императором. Ностальгия по прошлому законна. Есть нота этой ностальгии и в чудесной книге Елены Григорьевны Сойни, где целостно воссоздаётся взаимодействие культур России и Финляндии в те годы, когда они были одним государством. Автократия включала в себя демократию: финский сейм – внутри имперской структуры. Однако симбиоз Финляндии и России поражает своей органичностью. Пусть он оказался преходящим, но наведённое им поле ощущалось долго.
В книге Е.Сойни выявлены культурные следствия удивительного симбиоза. Данное явление в биологии предполагает очень тесное взаимодействие партнёров при сохранении их индивидуальности и самобытности. Это мы видим и в нашем случае. Границу между Финляндией и Россией, сохранявшуюся и в имперское время, можно сравнить с осью зеркальной симметрии: с двух сторон – обоюдно – открывается остранённое зазеркалье. Переход подобных границ в философии называется трансцендированием. Можно сказать так: две культуры трансцендировали в направлении друг друга – именно об этом и рассказывается в исследовании Сойни. Она пишет о карелианистах, устремлявшихся к местам, где записывались руны "Калевалы": "Для путешественников был важен сам переход границы, как переход в идеализируемый мир". Этот переход, формально вполне простой, обретал мистериальные черты. Взаимно и с русской стороны Финляндия предстаёт как зазеркалье. Сколь характерен для нашего Серебряного века её культ! Молодой Василий Кандинский едет изучать зырян. В путь он берет "Калевалу". Ему открывается мир, который воспринимается с восторгом и трепетом: это "какая-то другая планета". Другое, иное! Снова работает алгоритм остранения. Чем задавалась эта инаковость?