В казаковских "Холопах" потомки новых русских, некогда сколотивших криминальные состояния, становятся неодворянами – помещиками и царедворцами. В разделённой на округаокуемы стране процветает крепостничество, торговля людьми, опричнина, собственно, и возглавляемая Холопом Августейшего Демократа – то бишь демдиктатора всея Сибруссии. Страна – начиная от Кремлёвских чертогов и до самых дальних окуемов, где правят наместники, – окутана паутиной чиновного беспредела. В качестве некоей оппозиции выступает бригада разбойников, которым, впрочем, не чуждо и дикое благородство, игра в справедливость – ведь многие из них учились в европейских университетах.
Вот такая гибридизация всей страны... Даже государственный язык бывшей России – ещё одно тревожное авторское предупреждение! – потерял национальные очертания. Вместо русского языка Преемник Шестой Мудрый (кстати, не умеющий читать и писать – а зачем, когда есть советники и помощники?) учредил некий гибрид, состоящий из китайского, азербайджанского и разговорного американского: из прежнего русского остались лишь произношение, жесты и, конечно же, ненормативная лексика. Чтение книг и вовсе не поощряется властями – пагубные наклонности даже караются, как в знаменитом романе Брэдбери, а хранение книг приравнивается к крамоле.
Неудивительно, что роман открывается неким звуковым сигналом – пришедшим на смену Слову нескончаемым воем собаки в глухом сельском уголке – воем, тупо отдающимся в утробе нового дикого барина ("у меня в желудке такой вой и урчание" – беззастенчиво признаётся он слуге). Утробный звук этот задаёт ракурс восприятия для последующих сцен и картин, последовательно переносящих нас из крепостной деревни в бюрократический город, из чиновных хором в разбойничий вертеп: перед нами плоды социал-дарвинизации мощного некогда государства и общества.
Отсюда – метаморфозы главного героя: того самого дикого барина, наместника глухого уголка и неографа Еноха Миновича Понт-Колотийского, предки которого преступно сколотили состояние на норильском никеле. Тем не менее одних денег теперь, в середине двадцать первого века, настоящему мужчине мало – и вот, чтобы добыть статус "высокопревосходительства", Енох тащится в забытый богом медвежий угол: отрабатывать чин. Перед нами – если не новый Чичиков, то "некто ещё не ведомый миру, но так же, как и его предшественник, жаждущий славы, богатства, положения". И правит его передвижением не Селифан, а водитель с вечно кислым выражением лица (ему постоянно хочется есть…) и неоготическим именем Берия. Этот-то шофер и сдаёт разбойникам своего барина, отмечающего в губернском городке новое назначение с некоей "жрицей демократии" (так в Сибруссии называют публичных девиц) Эрмитадорой Гопс, которая затем оказывается авантюрной дочерью барона и даже… секретным агентом Лубянки.
Мощная сила любви к дворянской (почти тургеневской) девушке Маше, с которой Енох волей случая встречается в плену, на судьбоносный миг вызволяет его из полуживотного состояния. Но стоит на горизонте возникнуть угрозе для жизни, как он бросает возлюбленную и чуть не убивает её в страхе за свою шкуру. Не желая до конца раскрывать авантюрно-приключенческий сюжет этого увлекательного романа, скажу только, что в одной из линий финала над человеком и в человеке всё-таки торжествует дикий зверь, ликующе ревущий на обложке "Холопов".
Мистико-сверхъестественная линия романа, соотносящая его с фантастической прозой, закручена на сюжете о появлении таинственной сверхъестественной силы, сосредоточенной в заповедном месте – Шамбале, подобной легендарному Беловодью. Слух о появлении Шамбалы вызывает переполох в демимперии, все военные силы которой под руководством Холопа Августейшего Демократа стягиваются к входу в этот чудесный параллельный мир, откуда исходит угроза всему неподлинному, мнимому, чуждому Жизни. Очевидно, конечная цель действия высших сил – Преображение земного мира, погрязшего в заскорузлости и пошлости. И просветлённый финал книги дарит эту надежду – через чистое миросозерцание юной героини, которой открылось таинство Шамбалы. Однако надежда перенесена в очередное светлое будущее. А пока…
Пока всё смещено, перепутано и ищет своего места в том весьма мрачноватом "ближнем" будущем, куда с беззастенчивостью подлинного сатирика помещает нас автор "Холопов". В общем-то идея места и доминирует в этом романе, персонажи которого бесконечно дерутся за свои места под чиновничьим солнцем, гонятся за благами и наградами, ищут страшное заповедное место, откуда исходит угроза их обывательскому благополучию, и пр. Перед нами ещё один тревожный симптом: Пространство подмяло под собой Время и Историю – последняя словно движется по кругу, заворачивая персонажей в сугубо обытовлённое измерение неподвижности, пошлости, тлена, знакомое нам ещё по "Мёртвым душам" и "Господам Головлёвым". "Прогресс" оборачивается даже не регрессом, а безвкусной загогулиной, вытатуированной на беспомощно распростёртом теле страны.
Так и хочется по-гоголевски воскликнуть: но мимо, мимо!.. Отсюда – и пронзительный крик автора, обращённый к недоступным, отчуждённым от заблудших Небесам: "Ну почему, Господи, у Тебя эти горы, ручьи, цветы и птицы получились лучше и совершеннее, чем венец творения? Ответь, Господи! Но немы уста Божьи…"
Именно в этот миг раскалывается хрупкая любовная идиллия, соединившая было главных героев, – перед нами опять сказание о навеки утраченном рае и изгнании людей из него. Тем не менее, как упоминалось, роман завершается мотивом возвращения человека в добрый и прекрасный мир, или – возвращением мира к человеку?
Олег Павлов НА КРУГИ СВОЯ
Полное собрание сочинений и писем Гоголя выходит в свет в Издательстве Московской Патриархии по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
Фантасмагория, конечно. Но что же случилось фантастическое? Исполнилась как будто воля самого Гоголя. Если он желал чего-то глубоко – только этого, этого…
Признания, что главным его трудом был вовсе не литераторский, а духовный…