Что гнало ту белую гордую птицу
На землю ледовых торосов и бурь:
Желанье увидеть сиянья зарницу?
Наскучила южного неба лазурь?
Украинская лебедь-птица, преодолевая все препятствия, летела навстречу русской медведице, ибо лишь вместе им суждено было выжить в нашем неспокойном мире.
Думаю, впереди ждут поэму "Крёстные сёстры" и переиздания, и музыкальное оформление, и театральные праздничные действа, но, конечно же, немало противников у неё будет, как среди наших отчаянных либералов, делающих всё поперек национальным интересам России, так и среди украинских братков-западенцев, которые встретили появление поэмы накануне предвыборной кампании (и будут встречать дальше любое её продвижение, думаю), как лютого врага. Разорванное на куски знамя общей Победы само срастается вновь, и никому не под силу остановить это срастание. Но сам поэт с тревогой задумывается о том, что "несмотря на огромную зависимость друг от друга, продолжается расплескивание ресурса взаимного доверия, а с ним и возможности выхода на конструктивный диалог…"
В мыслях тревога и озабоченность, а душа тем временем ищет единое братское поле любви, и поэт уже размышляет о том, "где найти слова, чтобы сказать правду и при этом не обидеть и не оскорбить? Как донести общую боль и тревогу за судьбы наших стран и народов, за геополитические бури, способные, в случае окончательного размежевания, отбросить нас на задворки истории? По какому камертону настраивать голос души и сердца, возрождая такой диалог?"
Впрочем, поэту, как и каждому из нас, из русских и украинцев, из братьев-славян, стоит прежде всего прислушаться к самим себе, к своему сердцу. Как бы ни рассчитывали на компьютерах западные политологи варианты окончательного разъединения сильных славянских народов, была, есть и будет на века та самая загадка славянской души, которую безуспешно пытались разгадать немало завоевателей наших земель, от Чингисхана до Карла Двенадцатого, от Наполеона до Гитлера.
Великую смуту на землю родную
Коварным ветрам удалось занести.
И как по Тарасу, под волю чужую
"Моголов" зовут Украину спасти.
Конечно, сегодня древние песни славян уже не так просто поются, и гусляров нет, и гусли уже никому неизвестны. Но мы способны спеть и самые новые песни на наш единый славянский лад. Мы и на новом поэтическом языке двадцать первого века также просторно будем выводить свои вечные славянские мотивы о нашей дружбе и неразрывности. Главное – сказать то, что мучает всех людей, чем озабочены народы, что сближает сквозь расстояния. И вот несмотря на обилие чёрных туч, скопившихся над Майданом, у северного борея хватило сил разогнать их, и мудрый наш общий предок Ярослав вещал нам с небесной высоты:
Крепите единство, храните терпенье,
И с Русью Великой не жгите мосты!
К голосу мудрого Ярослава присоединяют свой голос и креститель древней единой Руси князь Владимир, и Святослав, и Игорь напоминает о своих невзгодах и раздорах. Неужели наши страны и народы ждёт судьба игоревых полонян, захваченных чужими пришельцами?
Тут голос Тараса, со вздохом печальным,
Донёсся с небес до толпы удалой.
Как вещая птица, он слогом хрустальным
Разил земляков, словно жгучей стрелой.
Может быть, поэтому и стремятся идеологи всех мастей заверить и украинских письменников и русских писателей, что незачем искать в поэзии смысл, незачем глаголом жечь сердца людей. Главное наиграться досыта в литературные пирамидки, в словесные кроссворды, в виртуальные поэтические игры. А народ, лишённый своих поэтических поводырей, сам разбредётся в поисках выживания по разным уголкам планеты, от Италии до Аргентины, оставляя свои земли, кому не попадя. Нет, народ, лишённый космоса, нежизнеспособен, а космос в души людские испокон веку вносили поэты. Осмысленный космос осмысленного слова, величие человеческого замысла – вот то, что обязаны дать своим народам поэты. Нынешняя настойчивая пропаганда аполитичности и есть навязанная политика. Если в общеевропейский проект готовы принять и Украину, и Россию лишь на условиях бессмысленного аполитизма и мультикультурности, вне привязки к нашим национальным духовным ценностям, нужна ли нам такая Европа?