В карете счастья грубые поломки.
Ушла любовь… Но это – не конец.
Мне ночью в окна светит месяц тонкий –
В делах любовных дока, маг и спец.
Скажи мне, месяц, что это за мука –
Так жаждать встречи, что вскипает кровь?
И есть ли на святой земле наука,
Что может объяснить: что есть любовь?
Скажи, какое пламя сердце лижет,
Когда до боли смотрим на луну?
И если Бог призвал любить всех ближних,
То почему мы любим лишь одну?
Златой узор на небе чёрном выткан.
Лишь Бог такое в силах сотворить.
Скажи, не Он ли дал нам эту пытку –
Бездушную красу боготворить?
В конце ответь, печальный спутник мрака,
На тот вопрос, который всем венец:
Зачем страдать, любить, молить и плакать,
Когда всему на свете есть конец?
Вопросов – тьма. Но месяц вместе с ночью
Слинял в рассвет, не дав на них ответ.
И жизнь моя – сплошное многоточье,
Точнее, повесть, где финала нет.
***
Сиянье чёрных колдовских очей
Сравнимо лишь с мерцаньем звёздной ночи.
Но если утром тает мрак ночей,
То мрак очей и вечен, и порочен.
Скажи, Создатель, всё ли суета?
Зачем в любовь вложил Ты яда дозы?
Зачем атлас жемчужный живота
Ты увенчал соблазном чёрной розы?
Бесстыдство ласк не ведает границ,
И мне открылось тело сладкой новью,
И я познал искусство древних жриц
И яд ночей, отравленных любовью.
Под светом звёзд я пил сладчайший сок
Запретных ласк, безумств и дикой воли.
И цвёл в ночи прекраснейший цветок –
Меж юных бёдер чёрный треугольник.
Как трудно было мне её зажечь,
Но если вдруг она воспламенялась,
О, Боже, как лицо её менялось!
Пьяняще-дерзкой становилась речь.
Она сто раз под звёзды улетала
И возвращалась, чтоб опять взлететь.
И мне порою сил недоставало
Набросить усмиряющую сеть…
Пройдут года. Я стану сух и груб,
Но не забыть мне средь житейской прозы
И розу алую полураскрытых губ,
И сладкий дух, и трепет чёрной розы.
***
Люблю я стрелки у часов,
Они бегут, бегут по кругу,
И каждый час без лишних слов
Они встречаются друг с другом.
Они, не замечая нас,
Спешат на встречу, не печалясь,
И каждый час хотя бы раз
Они целуются, встречаясь.
Пусть будет вечным этот круг!
И все мои печали меркнут,
Когда большая стрелка вдруг
Накроет маленькую стрелку.
Я б целый мир объял душой
И радость пил бы полной меркой,
Когда б я стрелкой был большой,
А ты была бы малой стрелкой.
***
Ах, участь среднего поэта!
Сгорю – не станут воспоминать.
Все позабудут… Мне на это
В загробной жизни – наплевать.
Мне суд людской не интересен,
Меня от денежной трухи,
От злобы, зависти и спеси
Любовь спасала и стихи.
Я не любил мужей учёных,
Больших постов, словесных драк.
Любил вино, цветы, девчонок,
Был другом кошек и собак.
Мой путь земной был не напрасен,
Я понял, быт перехитрив:
Нет ничего любви прекрасней,