Прежде безвестный Боян надругался над гордой Улицкой;
Там ещё Элтанг была, но "Побег куманики" засох.
2008
Сквозь НБП и Чечню продирался к победе Прилепин,
К Путину даже сходил, в "Школу злословия" тож.
Не покатил здесь роман, но зато оценили рассказы:
"Грех" этот наше жюри на душу дружно взяло.
2009
Нынче в почете Муму и её коллективный Герасим –
Но ещё за год "Нацбест" предугадал этот тренд!
"Р" замените на "л" – и Геласимов разговорится.
Боги степные, а то! Браво, японская мать!
2010
Сенчина вижу везде – даже там, где не вижу романа.
Авченко рулит туда, где Лукошин рулит и рулит.
Водит пером Кочергин, крылышкует к победе Крусанов,
Аствацатуров острит, но последним смеётся жюри.
От редакции:
Когда Виктор Топоров дописывал свою поэму, он ещё не знал, что победителем “Нацбеста 2010” станет Эдуард Кочергин за книгу мемуаров “Крещёные Крестами”.
Алексей ШОРОХОВ НЕБИЕННАЛЬНОЕ ВОЗБУЖДЕНИЕ
Лидер информационных продаж и известный медиаскандалист, изнемогающий на галерах "современного искусства", галерист и рейтинговый кавалерист Марат Гельман снова дал о себе знать. На этот раз в качестве члена Общественной палаты. Откуда он там взялся, спросите? Да, так, замнутся… как о нежелательной беременности… ветром надуло. И покосятся на Кремль. Есть такой ветер – эффективной политики. Или фонд. Не помню.
Да и неважно, просто Марат Александрович опять вступил в борьбу. И опять с Лужковым. Что называется, бодался телёнок с дубом. Усердно, задрав хвостик. Желающие могли подойти, заглянуть под хвост – это у Гельмана называлось: "Заглянуть в глубь России" (буквально, под хвост корове – одно из "произведений искусств" галериста). Подходили, заглядывали, крякали… Говорят, приезжали машины с мигалками: тоже подходили, заглядывали…
Но это в прошлом, а теперь уроженец солнечного Кишинёва и с недавних пор коренной москвич г-н Гельман вступил в борьбу за сохранение родного города (здесь и дальше – Москвы, чтоб не путаться) от мрачных поползновений. Что ж, как говорится, у верблюда два горба, потому что жизнь борьба. Наш жизнерадостный кэмел не впервой берётся спасать первопрестольную – предыдущим объектом борьбы был скульптор Церетели и его шедевры. Правда, недолго. Злые языки говорят, что, получив отступные и обещание улучить под оформление одну из знаковых торгово-выставочных площадок города, Марат бороться перестал. Видимо, взял передышку.
И вдруг – знакомый ветерок. Снова борьба. Снова с мэром.
В общем-то, Гельмана понять можно: Лужков ведь тоже не подарок – любит мёд и не любит перфоманс и трансвеститов, то есть не то, что бы не любит – а всё ж таки не даёт танцующим лесбиянам и свободным художникам отплясывать напротив Храма Христа Спасителя. Натурал, что уж тут греха таить. А здесь – новый Генплан Москвы: и где в нём городская, где федеральная собственность? А ветер из-за стены всё дует и дует. Вот и сгодилось кишинёвское рвение защитника старины московской. Не думаю, чтоб и сейчас надолго – так, напомнить о себе, потом опять где надо срастётся, а злые языки опять, конечно же, что-нибудь нехорошее скажут. Уже поговаривают. Мол, обратились взоры галериста в сторону Сколково, туманятся от набегающих слёз и вдохновения. От сумм из госбюджета, которые предстоит освоить. Город-будущее, город-мечта, нанолюбовь президента.
Так и видишь – снуют туда-сюда вдохновенные нанотехнологи и инженеры будущего, а у них между ног бегает и лает "человек-собака" Кулик (друг, а по совместительству и "произведение искусства" Гельмана). Нужду справляет, блох вычёсывает. А рядом стоит в трусах и боксёрских перчатках другой друг (и тоже "произведение искусства") Александр Бренер, и тоже что-то вычёсывает. А поодаль, под охраной спецназа ФСБ, рубит топором муляж Корана ещё один друг (и, само собой, тоже "произведение") Тер-Оганян (рубить православные иконы-то, как раньше, уже не актуально). И всё это весело так, креативно.
Идёт себе, понимаешь, бредёт какой-нибудь нанотехнолог по этому городу будущего, задумался, а тут – гав, "собака-Кулик" его за ногу схватил! Перепугается, известное дело, сердешный, да с перепугу-то и изобретёт прыгающий нанотанк (от собак и терро- ристов). А не изобретёт, сам виноват – его на выходе уже Бренер в боксёрских перчатках поджидает. Рай, просто рай для науки. Живи и жмурься.