Приёмная, открывающая ряд личных комнат императора, расположенных на первом этаже правого флигеля дворца, была пуста. Возможно, царь Николай только что приехал в Царское Село из Петрограда. Генерал личной свиты его величества Владимир Джунковский и тот, кого ему пришлось сопровождать на встречу с государем, оказались здесь первыми посетителями.
Генерал-майор Миткевич-Жолток был здесь впервые. Странное дело – несколько лет учился в Санкт-Петербурге – сначала в 3-м Военно-Александровском училище, а затем в престижной Александровской Военно-юриди- ческой академии, да вот в Царском Селе, к своему стыду, так и не побывал.
В городе Петра многое носит имя Александра. Вот и царь Николай в последние годы со своей семьёй предпочитал жить в Александровском дворце. Именно сюда, в царскосельский императорский дворец, который ещё именовали Новым, съезжались министры, знатные вельможи, послы, приглашенные главой дома Романовых на совещания и личные аудиенции. Джунковский бывал здесь не раз. Пока Николай Антонович рассматривал картины, фотографии в серебряных рамках, люстру, подставки для старинных ружей и знамён, Владимир Фёдорович вполголоса продолжал дружескую беседу с офицером-кавалергардом, видимо, служившим в личной охране императора.
Неожиданно одна из створок коридорной двери распахнулась, и в приемную вошёл государь. Будто приветствуя русского царя, забили каминные часы.
Император никогда не держал при себе личных секретарей. Все свои встречи он вёл и протоколировал сам. Даже своих гостей, ожидавших в приёмной, часто приглашал к себе сам. Вряд ли кто из монарших особ до и после него был столь обязателен и педантичен.
Николай II подошёл к Джунковскому и протянул ему руку. Помощник министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов ответил царю крепким мужским рукопожатием и представил своего спутника.
– Я приглашаю вас в новый кабинет. Следуйте за мной, господа! – хозяин дворца провёл гостей в парадный кабинет. Это было место заседаний Совета министров, представления депутаций и комиссий. Здесь император любил играть в бильярд с великими князьями и офицерами свиты.
Предложив гостям сесть, Николай сам расположился в углу дивана. Над ним висел портрет императора Александра III кисти Валентина Серова. Отец хозяина кабинета был изображён на манёврах – с рапортом в руке.
– Господа, я пригласил вас для того, чтобы вы мне подробно рассказали о стихии, которая обрушилась на нашу Москву. Надо ли объяснять, насколько разрушительными могут быть последствия таких массовых волнений. Жертвы, поджоги – и это всё происходит в тылу, в самом сердце России. Обстановка на фронтах не позволяет мне думать, что речь идёт о случайности или безумном порыве масс. Я хочу знать всё, и в мельчайших подробностях, и не из донесений моего министра, а от вас как от непосредственных свидетелей. Николай Антонович! Генерал Джунковский предупредил меня, что рапорт дадите вы. Прошу, но только не вставайте!
Генерал Миткевич-Жолток достал из портфеля нужные ему для доклада императору записи, составленные им ещё в поезде.
– Ваше величество! Я подготовил подробный рапорт. Не знаю, насколько вас интересуют детали реконструкции этих событий, но я попытаюсь восстановить для вас их последовательность.
– Прошу вас!
– Первая толпа с национальными флагами появилась 27 мая сего года около 10 часов утра. Люди шли по Крымскому мосту с вашими портретами и с пением гимна. Толпа эта, численностью около 2000 человек, прошла через Калужскую площадь и Серпуховскую заставу к фабрике Рябова. Там к ней присоединились рабочие этой фабрики; после чего все пошли к Даниловской мануфактуре. Здесь манифестанты простояли около трёх часов. Когда же рабочие Даниловской мануфактуры прекратили работы и вышли им навстречу, то вся масса – около восьми тысяч человек – направилась в Кожевники.
– Подумать только, стояли три часа и ждали своих товарищей!
– Точно так! Хочу обратить ваше внимание, что по пути к этой массе людей присоединялись рабочие попутных фабрик, ремесленных заведений, а также праздно гулявшая по улице публика. Пьяные тоже наблюдались, но никаких бесчинств толпа себе не позволяла. Всё было пристойно, по крайней мере, до тех пор, пока эта масса людей не подошла к фабрике Цинделя...
– Ситценабивной мануфактуре Эмиля Цинделя, государь! – встрял Джунковский.